Совпадали. Хм.
— Почему это закончилось?
— Наши взгляды стали совершенно несовместимы, и это стало очевидным самым жестоким образом.
Я взглянула на него, и он сморщил нос.
— Не смотри на меня так, — сказал он, — как будто я должен тебе грязные подробности.
Я одарила его приторной улыбкой. Он закатил глаза.
— А после? — Я спросила. — Другие любовники?
— Слишком длинный нос.
Моя рука остановилась. Я прижала палец к кончику носа, приподняв бровь.
— Нос-э-э?
Аран был странным, странным языком.
— Это термин для тех, кто сует свой нос куда не следует. Определение может также включать твое имя.
Я усмехнулась, нарисовав еще один круг.
Лицо Макса просветлело.
— Смотри, — сказал он, указывая. Я выглянула через плечо и увидела россыпь случайных цветочных лепестков, разбросанных по земле. — Это уже что-то.
— Не то, что я хотела, — нахмурилась я.
— Лучше чем ничего. Это сработает, когда ты будешь думать об этом меньше всего.
Я смотрела, как улыбка исчезла с его губ, хотя она все еще слабо цеплялась за уголки рта.
Я бы признала: он был красив, с этими высокими скулами и, конечно, с этими тонкими, поразительными глазами, смотревшими из-под его вечно задумчивого лба. Мой взгляд скользнул вниз, по твердой линии его плеча, затем проследил за его рукой и остановился на канатных мышцах его предплечий.
Конечно, ему не составит труда найти женскую компанию, если он захочет. Но он никогда никого не приводил домой. Опять же, возвращение кого-то домой подразумевало, что он ушел с самого начала, чего на самом деле не было. Никогда.
Его глаза опустились. Я подумала, не слишком ли пристально я смотрела. Слишком быстро я снова посмотрела на свой пергамент.
— Ты не ответил, — сказала я.
— У меня уже давно не было ничего, кроме… ммм… физического. Не то чтобы это твое дело.
— Физического? — повторила я.
— Ну ты знаешь. Больше поверхностных романтических взаимодействий.
— Поверхностных? — Я наклонилась вперед, глаза лани. — Насколько?
— Ну… неудачный выбор слов. — Легкий, но отчетливый румянец выступил на его щеках. — Определенно не поверхностно, но… — Он замолчал, когда я изо всех сил пыталась сдержать смех, сузив глаза в осознании. — Ты дерьмо.
Я покачала головой, все еще хихикая, делая еще одну попытку со стратаграммой. Краем глаза я мельком увидела шквал бесцельных цветочных лепестков. Не достаточно хорошо.
— Почему меня здесь допрашивают? — Он скрестил руки. — А ты? Как долго ты со своим возлюбленным?
Он произнес слово «возлюбленный» так, как я могла себе представить, это должно было быть имитацией моего акцента.
— У меня нет возлюбленного.
— Блондин?
— Серел? — Я рассмеялась, качая головой. — Нет. Он будет интересоваться тобой больше, чем мной.
— Ой. Я понимаю. — Макс какое-то время молчал. — Так… никого?
Я не говорила. В моем сознании промелькнула иная реальность — реальность, в которой я была обычной аранской девушкой, которая жила ничем не примечательной аранской жизнью и могла рассказать ему историю о невинной первой любви или тупом бывшем кавалере. И эта фальшивая реальность казалась такой… привлекательной. Простой.
По сравнению с моей правдой. Моей сложной, болезненной правдой.
И все же у меня почему-то сложилось впечатление, что он знал, о чем на самом деле спрашивал меня. В мягком тоне его голоса было ясно: открытая дверь.
— Хорошо. Там была Эсмарис. И мужчины, для которых я… выступала. — Я старалась говорить как можно небрежнее, хотя слова вдруг стали густыми, как прогорклый мед. — Но это было выживание, а не любовь. Я знала свою ценность, и мне нужно было ее использовать.
Я случайно взглянула на него, и его губы были плотно сжаты.
— Этого не должно было случиться с тобой.
Я пожала плечами, хотя движение было жестким, вынужденным.
— У многих было намного хуже.
Ты знаешь, как хорошо я к тебе отношусь? — спросил меня Эсмарис за несколько минут до того, как попытался меня убить.
— Это ничего не меняет. — Он покачал головой. Одно обжигающее движение. — Это не делает то, что они сделали с тобой, менее ужасным, Тисана.
Его слова задели что-то внутри меня. Рана, которую я прикрыла, глубоко в груди. Я столько раз говорила себе, что мне повезло. В конце концов, я выжила, когда люди, которых я оставила, нет.