Я мысленно обрезала оставшиеся нити иллюзий Нуры, расплетая их, как изодранный гобелен.
Пот катился по моей шее сзади. Мне потребовалось все, что у меня было, чтобы защитить себя как внешне, так и внутренне, но я делала это — как-то. Я двинулась вперед ко второму шару. Дотянулась. Приложила кончики пальцев к его прохладной поверхности.
Я уже собиралась поднять его с подставки, когда почувствовала, как что-то сдвинулось. Я подняла голову и увидела, как сквозь тьму просачивается тусклое мягкое свечение.
И когда тени уплыли, словно развевающийся занавес, они открыли Зерита Олдриса.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Зерит скрестил руки на широкой груди.
— Привет, Тисана.
Мои пальцы замерли, пораженные смущением, но оно растаяло от опьяняющего тепла его улыбки. Его вид вернул меня к тем вечерам, которые мы проводили вместе в моей комнатке в имении Миковых. Некоторые из моих самых любимых воспоминаний там.
Но если оставить в стороне воспоминания, было невозможно не быть ошеломленной улыбкой Зерита. Каким-то образом мне удалось забыть о явном его влиянии. Он был из тех красавцев, которые казались почти оскорбительными, из тех, что растворялись в воздухе вокруг него магнитным облаком. Он был одет в облегающую белую куртку, похожую на куртку Нуры, и с его белой одеждой, белой кожей и белыми волосами до плеч он так резко выделялся на фоне скользящих теней, что я поймала себя на том, что щурюсь, чтобы посмотреть на него.
— Зерит, — сказала я тоном, который не мог решить, был ли он доволен, сбит с толку или раздражен. Я снова взглянула на шар, который сидел между кончиками моих пальцев. Мы закончили? Я не выполнила свою задачу.
— Тисана, — сказал он, — иди сюда.
Я убрала руки. Смотрела, как мои пальцы соскальзывают с металла. И я шагнула вперед, мимо пьедестала, к Зериту.
Его взгляд пробежался по мне, начиная с моих ног и медленно поднимаясь вверх, пока не достиг моих глаз.
— Ты выглядишь не так, как в последний раз, когда я тебя видел, — сказал он. Его зубы блестели. — Скажи, сколько времени прошло?
— Думаю, полтора года, — ответила я, и его улыбка стала шире.
— Твой Аран тоже намного лучше. Какое удовольствие так ясно общаться с тобой сейчас. — Он сунул руки в карманы. — Скажи, тебе здесь нравится? В Ара?
— Да.
— Тебе понравилось тренироваться?
— Да.
— Твой инструктор, должно быть, очень рад это слышать. — Он кивнул в сторону балкона. — Повернись и помаши ему.
Я повернулась. Подняла руку. Взглянула на балкон. Глаза остановились на Максе, и выражение застывшей ярости на его лице зацепило мои скользкие мысли за что-то острое.
Стоп.
Это было странно.
Я посмотрела на поднятую руку. Сжала пальцы.
Было кое-что, что я должна была сделать. Что-то важное. Я была здесь по причине. А я как-то и забыла –
Мои мысли укрепились, когда я посмотрела направо, на шар, который все еще стоял на пьедестале. Я начала разворачиваться, идти обратно к нему.
— Остановись, — сказал Зерит.
Мои ноги перестали двигаться.
— Посмотри на меня.
Я повернулась к Зериту. Он наклонил голову.
— Почему ты хочешь уйти?
Это был хороший вопрос.
Я не знаю, мои мысли гудели. Я не хочу уходить. Я не хочу никуда идти.
Но я заставила свой рот подчиниться.
— Есть кое-что, что я должна сделать.
— Ничего важного.
Ничего важного.
— Подойди сюда.
Я так и сделала.
— Встань на колени.
Встань на колени, сказал мне Эсмарис.
Я вздрогнула.
— Нет.
— Да.
Да, мой рот начал было говорить, но в последнюю секунду…
— Нет.
Нет, нет, нет.
Я поняла, что происходит. Я поняла, что никогда раньше не видел, чтобы Зерит использовала магию. Осознал, что на мои мысли оказывалось давление, сахариновый налет превращал все в один липкий бесформенный комок.
Это было частью теста. Теста, который мне нужно было закончить.
— Встань на колени, — снова сказал Зерит. Мое тело замерло на полпути. Мои мысли ускользали из моих пальцев, как горсти червей. Но я ухватилась за свою ускользающую нить сознания с болезненной яростью.
Я посмотрела на Зерита прямо в его белые ожидающие глаза.
— Нет, — я сказала.
Я еще не закончила.
Зерит мельком взглянул на Нуру, которая стояла в нескольких футах от него.
Потом снова все почернело.
Темнота и холод. Живая трясина всех моих самых больших страхов, всех моих худших воспоминаний. Боги, нет — нет, я не могла — я погрузилась в ужас, по сравнению с которым то, что я испытал в Таирне, выглядело как детская игра. Меня тащили через все страхи, которые у меня когда-либо были, все, что я когда-либо оторвала от себя, каждое лицо, которое я видела в темноте ночи, все свернуто в черноту и кровь, и щелканье кнута, обжигающее тепло, губы Серела на моей щеке.