А потом, в течение нескольких дней, я наблюдала, как Зерит смешался с Эсмарисом и его дворянами. Я наблюдала, как люди улыбались ему, уступали ему, смотрели на него с таким же боязливым уважением, которое многие питали только к самому Эсмарису.
Значит, что-то встало на свои места. Как у члена Ордена Полуночи, у Зерита были ресурсы. У него была поддержка. У него была защита. И самое главное, у него была сила.
Все, что мне было нужно, чтобы мое выживание стоило того, что стало с моей семьей. Все, что мне нужно, чтобы стать кем-то.
— Могу ли я стать членом Орденов? — спросила я Зерита позже, глядя на свои руки и на пятна песочного цвета кожи, ползающие по двум моим пальцам.
— Конечно, — ответил он, одарив меня ослепительной улыбкой, от которой мое четырнадцатилетнее «я» растаяло. — Фрагментирована или нет, но ты все еще Вальтейн.
Хорошо. Это была вся поддержка, в которой я нуждалась.
Я погрузилась во все это с того дня. Я одержимо изучала Ордены. Я практиковала Аран шепотом по ночам, изучая их странный, раздражающий язык. За эти годы Зерит приезжал еще несколько раз, и с каждым возвращением он приносил мне маленькие подарки от Орденов и терпел мои непрекращающиеся вопросы.
Он пообещал мне, что если я доберусь до Ара, он познакомит меня с Орденами. Я надеялась, что он был готов выполнить это обещание.
Дрожь пробежала по моему телу, и я посмотрела вниз и увидела, что мои руки дрожат над желтыми страницами.
Нет. Никакого сна сегодня, это точно.
Вместо этого я бодрствовала до тех пор, пока рассвет не просочился сквозь мои шторы. Я прочитала все книги, которые дал мне Зерит, от корки до корки. Я практиковала каждую аранскую фразу, которую знала, и повторяла те, которые не знала, пока они не зазвучали уверенно на моем языке. Я заполнила свой мозг планами, пока не осталось места для страха или неуверенности.
Часы. Оставались считанные часы, прежде чем все, что я знала, изменится.
Я надеялась, что они были готовы ко мне.
Я надеялась, что я была готова к ним.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Казалось бы, после всех этих лет я должна была перестать находить Эсмариса таким пугающим, я прожила с ним семь лет и, пожалуй, видела его в более, можно сказать, компрометирующих позициях, чем кто-либо другой. Тем не менее, иногда я заходила в комнату и была на мгновение ошеломлена им, потому что казалось, что весь воздух в комнате наклонился к нему.
Это был один из таких моментов.
Я смотрела на его спину, вырисовывающуюся на фоне окна его кабинета. Как и в ночь на вечеринке, он был одет в красное, хотя на этот раз его пиджак был из темно-бордовой парчи. Его руки были сцеплены перед ним, линия его плеч была совершенно широкой. И квадратной. Этот мужчина никогда не сутулился.
Он не смотрел на меня.
Я сказала себе, что мне не о чем волноваться. Это была обычная деловая сделка. Не больше, не меньше. Серел стоял за дверью, как любимый телохранитель Эсмариса, и я цеплялся за память о короткой ободряющей улыбке, которую он дал мне, когда я вошла в комнату.
Тем не менее, мои ладони были мокрыми от пота.
Скажи что-нибудь, приказала я Эсмарису.
— Одна тысяча. — Он как будто услышал меня. Он по-прежнему не оборачивался. — Это поразительно.
— Значительно больше, чем пятьдесят серебряников, которые я предложила вам в первый раз, — легко ответила я, позволяя улыбке просочиться в мой голос, но, к моему облегчению, не беспокоясь.
— В самом деле.
Эсмарис, наконец, повернулся, оглядывая меня острыми темными глазами. Эта непослушная прядь черных волос висела перед одним глазом. Это была единственная неуместная вещь в его внешности. Все остальное, от покроя его одежды до кончика стриженной бороды и гладкости связанных волос, было безупречным. К настоящему времени ему должно было быть около шестидесяти, но у него была осанка гораздо более молодого человека.
Я протянула свои мысли в непроизнесенные между нами слова, чувствуя его реакцию, его мысли, он всегда был труден для чтения, каменен и неуступчив, но иногда я могла уловить от него проблески, особенно когда он был доволен мной.