Маршал посмотрел на него своим излюбленным тяжелым взглядом, пресекающим любые дальнейшие расспросы и односложно ответил:
— Никак.
«Просто блеск! Стало быть, мы должны отправиться черт знает куда, не беря при этом зачарованные доспехи и боевых коней? Ну отлично!» — мысленно простонал юноша.
— Кто-нибудь кроме гвардейцев присоединится к отряду? — без особой надежды поинтересовался Щит принца.
Как ни странно, маршал снизошел до ответа:
— Несколько могучих воинов.
— Могучих воинов? — переспросил Лариэс, не совсем понимая, о ком идет речь.
На этот раз пояснения дала королева.
— Да, — скривилась Кэлиста. — Без них, к сожалению, никак.
— Кто они?
— Двое пойдут от Кайсы: одна из ее дочерей и твой коллега — Щит.
— Дочь Речной Королевы? — поразился Лариэс.
— Без нее ничего не получилось бы, — недовольно отмахнулась Кэлиста Вентис. — То, что позволит нам определить местоположение тварей — ее собственность, поэтому Кайса и прискакала лично.
«Стало быть, два человека, за которыми придется приглядывать. Интересно, а кто еще?»
— Итого — двое чужаков, — заключил он.
— Не двое, — покачала головой Кэлиста. — С вами отправятся еще трое, они прибудут через несколько дней.
— Кто же они, ваше величество?
Красивое лицо королевы исказилось от отвращения, и та произнесла:
— Ступившие на Путь Вечности.
Глава 2
Три дня пролетели как один. За оставшееся до отправления время было необходимо успеть так много, что сон превратился для Лариэса в непозволительную роскошь.
Щит принца полностью отвечал за подготовку экспедиции и при этом не знал добрую половину вещей, этой самой экспедиции касающихся. Какой маршрут принц собирается выбрать, как он планирует найти королеву изначальных, как зовут Ступивших на Путь Вечности, что присоединятся к ним, когда отряд выступает?
Говоря начистоту, наверняка он был в курсе лишь нескольких вещей. Во-первых, можно выбрать три десятка отборных бойцов из гвардии принца. Во-вторых, Пьюрхарт передаст свое подкрепление под его начало. Ну и, в-третьих, ни одна живая душа ни о чем не должна прознать.
Стало быть, готовиться к путешествию надлежало так, чтобы о нем не был в курсе никто, в том числе и непосредственные участники.
Все остальное мудрое начальство предпочитало до поры до времени умолчать. О причинах можно было только догадываться, что Лариэс активно и делал.
«Первое, что приходит в голову», — размышлял юноша, лениво перебирая список припасов и пытаясь понять, нужно ли взять еще бочонок солонины, или нет, — «это козни врагов. Принц, отправляющийся черт знает куда, да еще без нормальной охраны — крайне лакомый кусочек. Та же империя с большим удовольствием воспользуется подвернувшейся возможностью. Лорий Солум, конечно, охладел к идее восстановления Аэтернума в древних границах, но кто знает, не захочет ли он попытаться еще раз, если представится такая возможность?»
Виконт вышел из комнаты и подставил лицо ласковому утреннему солнышку. Город пробуждался и легкий морской бриз приятно холодил обнаженное по пояс тело.
Полукровка сладко зевнул и уставился на облицованную мраморными плитами дорогу, ведущую через огромный дворцовый парк. Все мысли моментально вылетели из головы молодого человека, и он напряженно сглотнул.
В сопровождении небольшого отряда гвардейцев по саду шествовали двое. Обычный человек не сумел бы различить их лиц на таком расстоянии, но зрение лунксов было куда лучше человеческого, а Лариэс, к своему счастью, унаследовал от отца этот дар.
И то, что он видел, не могло не привести любознательного юношу в восторг. Во дворец явились Древние! Целительницу Лариэс распознал моментально — во всем Сентии нельзя было найти человека, не слышавшего про великую врачевательницу, которая обосновалась тут около тридцати лет назад и за эти годы вытащила с того света не одну тысячу больных. Возможно даже, что число спасенных ею шло уже на десятки тысяч.
«Неужели она согласилась помочь?»
Если так, то их безумная авантюра действительно имеет шансы на успех. Орелия Целительница могла исправить все, даже — как говорили — смерть. С ерундой вроде боевых ран или неизлечимых заболеваний она разбиралась без видимых трудностей, причем в работе придерживалась крайне интересной — и бесящей всех аристократов — политики. С бедняков она не брала ничего, а иногда даже подкидывала тем несколько монет, чтобы не померли от голода. А вот богачам приходилось туго. Их Целительница выжимала буквально досуха, справедливо полагая, что если сидишь на мешках с золотом и не хочешь поделиться, то туда тебе и дорога — тащи свои сокровища в могилу.