У людей выступали слезы на глазах при виде этих документов, но меня переполняло возмущение. Впервые в наши руки попало подтверждение того, о чем мы многократно слышали: приговоры политическим узникам определяются самим Зией. Мы уселись за обработку документов, чтобы как можно скорее их опубликовать. Если что-то и могло обличить пакистанские суды как органы обнародования заранее принятых решений, то именно эти документы. Лорд Эйвбери, оказавший помощь в деле освобождения матери, устроил для нас пресс-конференцию в британском парламенте. Наша кампания набирала обороты.
Снова люди доброй воли откликнулись на наш призыв, откликнулись правозащитные организации, профсоюзы. «В то время как мы в нашей стране боремся за права рабочего класса, не следует забывать о борьбе наших братьев и сестер в других странах, — писал профсоюзный организатор Лоренс Плат из Ноттингема редактору «Ти-энд-джи рекорд», крупного профсоюзного журнала. — Возможно, мы еще успеем спасти жизни профсоюзного вожака Насера Балуча и его троих товарищей, ожидающих казни. Нам следует обратиться с протестом к правительству Пакистана через его здешнее посольство».
Возвысили голос юристы. «Эти четверо осуждены особым военным судом, учрежденным режимом военного положения Пакистана, — гласил документ, выпущенный группой авторитетных британских юристов. — Такие суды возглавляются офицерами, не имеющими юридической подготовки, заседания их проходят за закрытыми дверями. Доказательство невиновности ложится на плечи обвиняемых, не имеющих возможности воспользоваться услугами защитников… Мы призываем правительство Пакистана прекратить такие процессы и казни. Мы особо обращаемся к генералу Зие уль-Хаку с просьбой не утверждать приговоры, вынесенные этим четырем лицам, и сохранить им жизнь. Мы призываем британское правительство, оказывающее экономическую и военную помощь режиму Зии, использовать свое влияние на правительство Пакистана, чтобы предотвратить предстоящую казнь и прекратить судебные процессы подобного рода».
Мы отдавали все силы спасению этих политических пленников Зии. Но другие члены руководства ПНП в изгнании больше внимания уделяли достижению своих целей, внутрипартийной борьбе. Телефон звонил не переставая, эти господа, чаще всего бывшие министры в правительстве отца, добивались встреч со мной. К счастью, режим Барбикана допускал лишь 15 посетителей в день, хотя мне иногда удавалось стискивать их в группы по пять-шесть человек. Встречи я старалась не затягивать, поскорее от них отделываться, чтобы вернуться к более важной работе.
ПНП всегда была партией плюралистической, многоклассовой, коалицией разных социоэкономических слоев. Марксисты и сельские феодалы, бизнесмены, религиозные меньшинства, женщины, бедняки… При жизни отца естественные межфракционные противоречия перекрывались и сглаживались авторитетом его личности, но в Лондоне напряжение ссылки и опасения, что о них забудут дома, мешали некоторым помнить об общих целях. Тлела и вспыхивала необъявленная война за лидерство в партии. Старая гвардия понимала, что, если они примут меня, то уж потом от меня не отделаются. «Сначала отец, потом мать, а теперь вот уже и дочь будет меня на поводке водить», — ворчал один из них, выражая, очевидно, не только свое мнение.
— Вы должны определиться, на чьей вы стороне, — требовали от меня лидеры разных фракций, стремясь пробиться к рулю и не допустить к нему конкурентов.
— Я ни на чьей стороне, — отвечала я им. — Если партия выступит единым фронтом, вместо грызни за привилегии, мы скорее добьемся успеха. — Я старалась сохранять спокойствие и не дразнить старую гвардию, хорошо сознавая слабость моей политической позиции. Хотя центральный исполком партии подтвердил мое положение как действующего председателя партии, они все старые волки, а я молодая женщина, в возрасте их дочерей. Они в Лондоне обосновались с момента переворота, укоренились, обросли связями. Я стремилась сглаживать разногласия, уравновесить центры сил ради пользы общего дела. Когда я вернулась из Америки, на меня тут же набросились самые горластые, марксисты.
— Вам не следовало летать в Америку, — заявил мне их лидер, почему-то не возразивший ни словом перед моим отлетом. — Американцы — друзья Зии. Мы должны объединиться с русскими, чтобы покончить с Зией.