Я слышала, с каким тщанием подбиралась кандидатура на этот пост, поэтому особенно интересно было взглянуть на нового назначенца на должность начальника Генерального штаба армии. Рассматривались кандидатуры шести других генералов, но все они, судя по информации органов армейской разведки, оказались не безгрешными: пьянство, разврат, супружеская неверность, подозреваемая продажность… Не без греха оказался и сам Зия. Он поддерживал связи с «Джамаат-и-Ислами», фундаменталистской религиозной организацией, боровшейся против ПНП и желавшей ввести в стране религиозное правление. Один из послов обвинял кандидата на пост начальника Генерального штаба в примитивном мелком воровстве.
Но были у него и неоспоримые плюсы. В отличие от многих его коллег он не был запятнан зверствами в Восточном Пакистане — его не было в стране во время гражданской войны. Говорили также, что он популярен в армии. А этот критерий, с точки зрения отца, весил более остальных. Слишком уж затянулся поиск нового главы Генштаба,
пора было принимать решение. И на основании положительных откликов разных военных инстанций отец остановился на кандидатуре Зия уль-Хака. «Не следует создавать впечатление, что гражданское правительство навязывает свою волю армии», — сказал отец с облегчением. И таким образом 5 января 1977 года я впервые лицом к лицу столкнулась с человеком, столь радикально вторгшимся в нашу жизнь.
Помню свое удивление при первом взгляде на него. Уж слишком велико оказалось несходство выпестованного в моем сознании с детства образа высокого, крепкого солдата — типа Джеймса Бонда — со стальными нервами и уверенным взглядом. Генерал, стоявший передо мной, оказался коротышкой, нервным, болезненного вида. Напомаженные волосы разделены на прямой пробор, приклеены к голове. Ну просто ожившая английская карикатура: этакий опереточный злодей. Не таким я представляла бравого генерала, способного воодушевить войска на битву. Он не переставал подобострастно улыбаться и повторять, какая для него честь встретиться с дочерью такого великого человека, как Зульфикар Али Бхутто. Про себя я подумала, что уж генерала, хотя бы внешне более похожего на настоящего боевого командира, найти было бы несложно. Но отцу ничего не сказала.
— Я хочу развить земельную реформу, — поделился отец со мной своими планами, прогуливаясь тем вечером в саду Аль-Муртазы. — И хочу в марте устроить выборы. Конституция не требует выборов до августа, но я не вижу причин ждать. Созданные нами согласно конституции демократические институты функционируют. Работает парламент, действуют правительства в провинциях. Получив мандат от народа, мы можем быстрее и легче продвигаться по пути прогресса, перейти ко второй фазе реформ, к расширению индустриальной базы страны, к модернизации сельского хозяйства. Ирригация, распределение семенного фонда, производство удобрений…
Он шагал по саду, развивая свои идеи, видя новый, современный, процветающий Пакистан будущего.
Многие из реформ уже стартовали. ПНП приступила к выполнению предвыборных обещаний бедным, к перераспределению земли, сосредоточенной в руках горстки феодалов. Воплощалась в жизнь социалистическая политика в промышленности, национализировались целые отрасли, монополизированные «двадцатью двумя семьями» Пакистана, прибыли текли в казну государства. Определили размеры минимальной заработной платы для тех, кто работал за гроши или вообще бесплатно на племенных князьков и промышленников. Рабочих поощряли объединяться в профсоюзы, требовать голоса в управлении предприятиями. Много происходило нового, невиданного в истории нашей страны.
В сельские районы протянулись линии электропередачи. Учреждались школы для бедных, инициировались программы ликвидации безграмотности. В пыльных городах разбивали парки и сады, строились новые и мостились старые дороги. Совместно с Китаем строили новое шоссе через Гиндукуш, до самой границы Китая. Отец твердо намеревался вывести страну из вековой отсталости к процветанию.
— У моего ишака на этой новой дороге ноги разъезжаются, — пожаловался отцу некий фермер в провинции Белуджистан.
— Есть такие ослы, которые на такой дороге не скользят, а быстро-быстро бегают, — ответил ему отец и прислал фермеру джип.
Были у отца и противники. Конечно, не испытывали к нему теплых чувств хозяева национализированных предприятий. Злились феодалы, земли которых достались тем, кто их поколение за поколением обрабатывал, получая лишь половину урожая. Члены «Джамаат-и-Ислами», многие из которых владели мелкими лавками, выступали против социальных реформ, против наделения гражданскими правами женщин, против поддержки женщин, работающих вне дома, и новых законов, запрещающих дискриминацию по признаку пола. Направленная на консолидацию политика отца раздражала сепаратистов и сторонников отделения от Пакистана в Белуджистане и на северо-западе страны.