Скрывшись за поворотом коридора, он быстро отодвинул старинный гобелен и скользнул в узкую дверцу.
Тайные переходы были ещё одной прихотью Чарльза Чемберлена. Он оставил их подробный план и завещал поддерживать их в порядке. «Для ненавязчивого контроля!» –говорил он. И вот теперь Шеффилд воспользовался одним из них, чтобы со стороны понаблюдать за своими необычными гостями.
Элизабет внимательно рассматривала портрет деда. Она видела Чемберлена только из далека. А тут он такой величественный, при полном параде: в праздничном мундире и с великолепной резной тростью. Но он не вызывал у неё сильных эмоций.
Девушка перешла дальше и остановилась, как «вкопанная». С огромного портрета на Элизабет смотрели улыбающиеся родители.
Отец красивый с волнистыми темными волосами, голубыми глазами и высокими скулами, чувственным ртом, очень высокий и широкоплечий, он очень сильно напоминал деда, если бы не задорная мальчишеская улыбка. Александр тоже был одет в форму английского офицера. По рассказам Шеффилда он и его отец служили, и если бы у старшего брата дети не умерли во младенчестве, то титул перешел бы к ним. А так Генри Чемберлен видел наследника в своем племяннике и очень любил его. Гибель Александра и его жены Анны, сильно подкосила его и он так и не смог оправиться.
На портрете отец обнимал маму и было видно, что эти двое обожали друг друга.
Анна - брюнетка со смоляными волосами, убранными в высокую прическу. У неё были карие миндалевидные глаза и нежный пленительный рот. Длинная шея переходила в покатые плечи, а на высокой груди покоился такой же медальон, как и у Элизабет. В шелковом платье цвета слоновой кости она была неотразима.
Анна Чемберлен, в девичестве Чернышева оказалась дочерью русского консула. Узнав об этом Артур даже как-то обрадовался. А теперь любуясь красотой женщины, он ещё больше гордился своими предками.
– Они очень любили друг друга! – с какой-то горечью прошептала Лиз.
Загорский представлял, что сейчас творилось у неё в душе. Нужно было переместится через двести пятьдесят лет, чтобы узнать правду и увидеть их.
– Они и тебя любили, – Артур обнял девушку и, легко касаясь пальцами её нежной кожи, он вынул, спрятанный на её груди кулон. – Видишь, как у тебя.
– Да, –Элизабет открыла украшение и полюбовалась им, – С любовью Элизабет! – прочитала она.
Подсматривающий через решетку вентиляции Шеффилд побледнел.
– Мистика какая-то! Теперь он точно знал, что это наследница. Но никому об услышанном не расскажет – это все равно, что публично признаться в собственной невменяемости.
Глава четырнадцатая.
– Потрясающе! – Алекс отвернулся от окна к своему собеседнику. – Ты только посмотри, как она сидит в седле. Они с жеребцом, как единое целое, – восхищался он Элизабет. – Мне кажется, наш новый «американский друг» сильно пожалеет о своём пари. Обидно, когда тебе утирают нос, но ещё обиднее, когда это столь юное и прекрасное создание.
Уильям Шеффилд отошел от этажерки с книгами и отодвинул в сторону портьеру.
– Великолепное зрелище! – поддержал друга он. – У этого друга чувствуется хорошая школа. Ковбой! И вырядился соответственно. А девочка хороша! – такая дикая и страстная энергетика. Но она явно не на манеже обучалась. Да, против Манфреда у жеребца Смита нет шансов. А ты знаешь, Алекс, конюх сегодня рассказывал: во время экскурсии по конюшне Смит так хвалился своими талантами, что не заметил, как наша Элизабет отделилась ото всех и превратила Манфреда в домашнего конягу. Гарольд видел, как жеребец сначала пятился и фыркал, а потом подошел к ней, и он прошептала ему что-то на ухо на незнакомом языке. И Манфред, буквально, на глазах стал послушным.
Алекс взял стакан скотча и задумчиво покрутил его:
– Странно, но они по-прежнему ничего не предпринимают.
– Да, она сделала его! – воскликнул Шеффилд и повернулся к другу, –Ты о Загорских?
– Да, Уильям, не может быть это случайностью: имя, сходство, медальон.
– А ты заметил какая они необычная пара, Алекс? – Уильям взял второй стакан и присоединился к другу. – Парень буду опекает и поправляет её, но никакой ревности и злости. Иногда кажется, что он едва сдерживает её порывы. Он весь такой денди, а она – имеет грацию дикой хищницы. Как они ладят?
– Сколько дней они ещё здесь пробудут? Осталось всего полгода до вступления завещания в силу. – Алекс озабоченно нахмурился. Об этом пункте завещания они старались не вспоминать.