– Нет, эти игры уже не для меня, – сказала она, с трудом переводя дыхание. – Так и платье можно порвать. Бабушка, вам нравится мое платье? Я просила, просила папу, а он говорил, что сойдет еще и то, атласное. Помните, я была в нем, когда мы встречали тетю Маргариту? Ужасно иметь отца, который замечает, что на тебе надето. Он слишком хорошо разбирается в платьях. А вы знаете, дофин в меня влюбился! Папа сердится. А мне нравится. Я даже поставила десять свечек святой Екатерине. Все деньги истратила. Не хочу уезжать из Англии. Хочу жить тут. Бабушка, вы никому не расскажете?
Сисели со смехом покачала головой.
– Старая Анкарет, та, которая предсказывает судьбу, сказала, что я буду королевой Англии. Но я не знаю принца, который бы женился на мне и… Не знаю. – Она немного помолчала, а потом прошептала чуть слышно: – Она сказала «королевой Англии», но мне кажется, она была чуть-чуть навеселе. Я знаю, она любит вино.
Со стороны мисс Пейн-Эллис нечестно и даже безвкусно намекать таким образом на будущее Елизаветы, которая станет женой Генриха VII. Особенно если автор не желает копаться в предыстории. Сообщить читателям, что Елизавета выйдет замуж за первого короля из династии Тюдоров, – значит сообщить об убийстве ее братьев. Мисс Пейн-Эллис, решив закончить роман праздничной сценой, все же не удержалась, чтобы не добавить в рассказ каплю дегтя.
Ничего, решил Грант, она все равно хорошо поработала, по крайней мере если судить по тому, что он узнал в последнее время. Может быть, ему захочется еще раз вернуться к ее роману и перечитать те места, мимо которых сейчас прошло его внимание.
7
Грант уже почти засыпал, когда чей-то голос произнес у него в голове: «Томас Мор – это Генрих VIII». Сна как не бывало. Грант включил свет.
Голос, конечно же, не пытался внушить ему, что Томас Мор и Генрих VIII одно и то же лицо, но если систематизировать персонажи, взяв за основу правление того или иного монарха, то Томас Мор принадлежал ко времени Генриха VIII.
Грант лежал, глядя на светлое пятно от лампы на потолке, и пытался привести свои мысли в порядок. Если Томас Мор был лордом-канцлером при Генрихе VIII, тогда, значит, он жил при Генрихе VII и при Ричарде III. Что-то Гранту не нравилось, и он опять взялся за «Историю Ричарда III» Томаса Мора. В предисловии, которое он не удосужился прочитать раньше, коротко рассказывалось о жизни Томаса Мора, и теперь Грант открыл его, чтобы узнать, каким образом Мор мог одновременно быть историографом Ричарда III и лордом-канцлером Генриха VIII. Сколько лет было Мору, когда Ричард стал королем?
Пять.
Томасу Мору было пять лет, когда Ричард устроил безобразную сцену в Тауэре. И восемь – когда Ричард погиб при Босуорте.
Все в его истории недостоверно.
Если кто-то думает, что полицейский видит и понимает больше других, особенно когда речь идет о свидетельских показаниях, он ошибается.
В раздражении Грант бросил книгу на пол, забыв, что она взята в библиотеке и дана ему во временное пользование, и то из любезности.
Мор не знал Ричарда III. Он был еще маленьким, когда к власти в стране пришли Тюдоры, и эта книга, которая стала библией историков, изучавших время Ричарда III, которой пользовались и Холиншед, и Шекспир (пусть даже Мор верил в то, что писал), – эта книга оказалась не правдивее солдатских баек. Его кузина Лора называла такие истории «снегом на ботинках». Столь же «истинное, как в Евангелии», событие происходило не на глазах автора. Пусть Мор обладал критическим умом и замечательной честностью, это не делало его «Историю» надежным свидетельством. Множество других замечательных людей верили, что русские войска прошлись по Англии. Грант слишком долго сталкивался со способностью человека верить в чей-то пересказ чьего-то рассказа о том, что кто-то третий видел сам, а может, слышал еще от кого-то.
Гранту стало противно.
При первой же возможности он должен прочитать современную запись событий короткого правления Ричарда III. А библиотека может хоть завтра забрать обратно своего Томаса Мора.
Несомненно, сэр Томас Мор был гением и мучеником, но какое Гранту до этого дело? Лично он, Алан Грант, знает, что гений – самый доверчивый человек из всех людей на земле и может принять за чистую монету такие вещи, что любой дурак покраснеет от стыда. Некий великий ученый, с которым Гранта свела судьба, был убежден, что старая тряпка – его двоюродная бабушка София, потому что так сказал безграмотный медиум с задворок Плимута. Другой великий авторитет в изучении эволюции человеческого мозга был начисто обворован ловким мошенником. Потому что «все знал сам» и не желал слушать полицейских. Кому, как не Алану, знать, что нет никого легковернее и глупее гения. И он, Алан Грант, аннулирует, отменяет, зачеркивает Томаса Мора и с утра начинает все сначала.