– Я сама спросила.
– Кто бы сомневался.
– Вернее… я потребовала.
– Да уж, кто бы сомневался.
Я хихикнула. На то время я принадлежала Эсмарису около года и помню, какой богатой себя чувствовала, когда впервые выступила на его званом вечере, где гости то и дело бросали мне серебряные монеты. Целый год я истово собирала их, пока не накопила целых пятьдесят серебряных монет – половину золотого. Для меня, маленькой девочки из деревни, где занимались в основном скудной торговлей, это были немыслимые деньги. В тот вечер, когда я получила последний, пятидесятый серебряный, я направилась прямиком к Эсмарису, высыпала горстку монет в его руки и объявила, что выкупаюсь.
– Ведь это же хорошая цена, – заявила я, очень стараясь выглядеть увереннее.
К тому времени я уже поняла, что все в жизни должно походить на спектакль.
Мне повезло. Другой владелец, скорее всего, приказал бы меня выпороть за такую выходку. Позже, оглядываясь назад, я всегда морщилась от стыда, потому что даже не понимала, насколько мне повезло – в том, что Эсмарис всегда относился ко мне с искренней симпатией. В тот день он поглядел на меня сверху вниз, и в уголках его рта притаилась улыбка, хотя взгляд темных глаз оставался, как обычно, острым.
– Тисаана, ты стоишь намного дороже пятидесяти серебряных.
– Пусть будет семьдесят пять.
Он откинулся в кресле, скрестив на груди руки.
– Ты стоишь тысячу золотых монет, – после недолгого молчания сообщил Эсмарис. – Это будет цена твоей свободы.
В тот миг я не могла себе даже представить такого богатства. Даже теперь это было трудно, хотя сейчас я на самом деле держала деньги в руках.
В прошедшие годы я пристально наблюдала за торговлей рабами. Теперь я знала, что тысяча золотых на самом деле сильно превышала мою стоимость. Я видела, как настоящие вальтайны, с не тронутой пятнами белоснежной кожей и серебряными волосами, уходили за девятьсот монет. Как бы упорно я ни трудилась над своей магией или танцами, я была лишь фрагментом. Зеленый глаз и золотистые пятна на коже значительно снижали мою стоимость. Но больше всего на свете я хотела получить свободу, и если Эсмарис оценил ее в тысячу золотых монет, мне нужно было каким-то чудом их раздобыть.
И у меня получилось. Неведомо как, но получилось.
– Он симпатичный, – протянул Серел. – Тот гость. Тебе следовало найти его после вечеринки и отблагодарить.
Он поймал мой взгляд и подмигнул, усмехаясь.
– Показуха, и ничего более, – фыркнула я в ответ. – Его больше заинтересовал ты, чем я.
– Серьезно? – Серел потрясенно сел. – Почему ты мне раньше не сказала? Со мной еще такого не случалось.
– Ты не захочешь в это впутываться.
– Еще как захочу.
– Ладно. Прости. Я отвлеклась. – Я повернула голову и взглянула в его усталые голубые глаза. – В следующий раз будешь знать.
– Вряд ли его пригласят еще раз, после такой выходки, – вздохнул Серел.
Мы оба знали, хотя и не стали произносить вслух, что это, скорее всего, к лучшему. Любовные связи с богачами несли слишком большие риски для таких, как мы. Я узнала это на своем опыте и в награду получила разбитое сердце и десять ударов плеткой по бедрам. По оставленным шрамам все еще можно было отсчитать каждый удар.
А если бы Серела поймали с богатым мужчиной? Его бы ждала смерть. Никаких сомнений.
Повисла долгая тишина. Я уже решила, что Серел наконец задремал, но тут он тихо спросил:
– И что будешь делать дальше? В Ордена?
– В Ордена, – кивнула я.
– Если честно, – прошептал он, – мне не верилось, что такое случится.
«Мне тоже», – хотела ответить я, но, как правило, я не высказывала сомнения – слишком много им чести.
– Ти, я тобой горжусь. Если кто и заслуживает свободы…
– Ты тоже ее заслуживаешь. Все мы заслуживаем.
Заслуживаем. Я ненавидела это слово, хотя прожила немалую часть своей жизни, цепляясь за него.
– Мы ее получим.
Серел произнес это со спокойной уверенностью.
Я села, поджала под себя ноги и оглядела друга, лежащего с закинутыми за голову руками. Ему всегда удавалось верить в лучшее в людях, да и в жизни в целом. Сперва я считала его отношение маской, носимой по случаю; так же как я примеряла роль кокетливой танцовщицы и оттачивала уверенность в себе, пока она не стала моей второй натурой. Но вскоре я поняла, что он действительно так думал – верил в это. Несмотря на то что его прошлое было не менее кровавым, чем мое.
Я почувствовала его доброту с первой же встречи. Эсмарис взял меня в короткую поездку по делам в соседний город, и я сидела за его плечом и наблюдала, как рабов рядами проводят по рыночной площади. Ужасное зрелище. Я с трудом выносила висящие в воздухе боль и ужас, которые врывались в голову и тело, словно я одномоментно переживала худший день в жизни десятков людей – а заодно и в собственной.