— Мне не о чем с вами разговаривать, мсье! Вы не имеете права говорить со мной в таком тоне. Моя личная жизнь вас не касается, поскольку мы, по вашему собственному утверждению, не родственники!
Макарий подошел ближе. От него пахло табаком и дешевым одеколоном.
— А ты хорошо сохранилась, честное слово! Хочешь, расскажу новости из родных мест?
— Нет. Это все в прошлом.
С этими словами Мари попыталась было пройти мимо, думая только о том, чтобы не сорваться на бег. Молодая женщина ошибалась, считая, что Макарий получил все: единственным, что ему так и не досталось, была она, Мари. И взгляд, которым он ее окинул, говорил об этом красноречивее всяких слов. Он бегом догнал ее и схватил за руку:
— Куда ты убегаешь, Мари? Можно подумать, я дьявол во плоти!
Макарий развернул ее лицом к себе. В отчаянии Мари выкрикнула:
— Что вам здесь надо? Я надеялась, что вы не станете приезжать и донимать меня! Какие могут быть между нами счета?
— Не надо думать, что ты — пуп земли, дорогая! Я приехал в Коррез по делам. А ты, похоже, преподаешь в школе… Тогда ты должна знать, что после прошлогоднего кризиса безработица набирает обороты. У моей жены есть кузен, он живет недалеко от Брива. Так вот, я встречался с ним, чтобы предложить ему работу садовника у нас в «Бори»!
Струи дождя стекали по капюшону плаща Мари, которая, совершенно растерянная, стояла и слушала Макария. Молодой женщине казалось, что она попала в кошмарный сон. Наконец она осознала, что Макарий все еще держит ее за руку. Она резким движением высвободилась:
— Всего хорошего!
— Мари, еще минутку! — выдохнул он. — Мне надо кое-что тебе сказать. Ладно, признаюсь, в Обазин я заехал, надеясь встретить тебя. Из-за Элоди, ты ее помнишь — это племянница старой Фаншон. Эта шлюшка кричит на всех перекрестках, что ее младший пацан — сын твоего первого мужа. Если бы ты его увидела, сразу поверила бы. Этот тринадцатилетний крепыш — вылитый Пьер, только волосы посветлее. Она назвала его Клод.
Молодая женщина попятилась:
— Я знаю, и мне все равно!
— Это понятно, да только она хочет вытребовать у твоего свекра, Жака, алименты. Говорит, вы должны ей платить! Так что я тебя предупредил…
Мари попыталась было возразить, и тут Макарий грубо обнял ее за талию и прижался влажными губами к ее рту. Его язык попытался преодолеть барьер из ее сжавшихся от отвращения губ. Задыхаясь от неожиданности и неистового омерзения, молодая женщина попыталась оттолкнуть его от себя, но у нее не хватило сил. Внезапно рядом кто-то закричал. Дальше события развивались очень быстро: Макарий отлетел назад, а Мари увидела перед собой Адриана с перекошенным от гнева лицом и поднятыми кулаками. Он был готов ударить снова.
— Убирайся восвояси, подонок! Если еще раз увижу тебя рядом с моей женой, это плохо кончится!
Мари повисла на руке супруга, приговаривая:
— Адриан, это Макарий! Он никогда не оставит меня в покое!
Молодая женщина дрожала всем телом, сжимая пальцами ручки хозяйственной матерчатой сумки. Макарий предпочел не вступать в дискуссию: он поспешно ретировался, сел в машину и унесся прочь.
— Моя дорогая крошка! Иди ко мне, все плохое позади. Но каков наглец!
Мари прижалась к груди мужа, испытывая огромное облегчение.
Адриан, в домашних тапочках и без головного убора, поежился от холода:
— Давай вернемся в дом! И ты расскажешь, что произошло…
Дети были в гостиной. Мари быстро пошла наверх — нужно было переодеться и высушить волосы. Адриан вслед за женой вошел в спальню. Он помог ей надеть другое платье, потом ласково погладил по голове:
— Дорогая, успокойся! Ничего страшного не случилось!
— Мое счастье, что ты пришел! Я очень злюсь на себя, Адриан, потому что не смогла себя защитить!
— Ты сама знаешь, у меня вошло в привычку поджидать тебя, мне это в удовольствие. Когда я понял, что ты задерживаешься, решил выйти навстречу и направился к лавке мясника, но издалека увидел, что ее железные ставни уже опущены. А потом я увидел на площади тебя с каким-то мужчиной. Сначала я решил, что он спрашивает у тебя дорогу, но когда он тебя обнял, у меня от ярости потемнело в глазах!
Мари поморщилась. Она чувствовала себя оскверненной, разбитой, совсем как много лет назад в своей каморке под крышей «Бори». Адриан, которому она рассказала все о своем прошлом, как мог, старался ее утешить: