Когда лес расступился, и вдали показалась деревня, я вздохнула с облегчением. Фёдор натянул поводья. Савраска сбавил ход и потрусил по колее, изображая полудохлую клячу.
– Тут бабы наши полицейского положили.
Меня передёрнуло. Страшно было спросить, чем местным жительницам не угодил блюститель порядка. Но, проехав ещё метров триста, я увидела помост из булыжников. Деревенский аналог «лежачего полицейского».
– Это для того, шоб скоростной режим никто не нарушал.
Телега плавно переползла преграду, и я заметила вывеску. «Добро пожаловать в Дубровино. До исторического охраняемого дуба 100 метров. Граждане туристы! Берегите природу, мать вашу». И стрелка.
– А что? Тут много туристов?
Фёдор пожал плечами.
– Ты первая. Вот как Славка рекламу дал, так дело и пошло.
Хотелось сказать, что я не по рекламе, и не туристка совсем, а жертва обстоятельств, но язык прилип к нёбу.
На не асфальтированной дороге, упершись в огромные бока пудовыми кулачищами, стояла женщина. Нет, такая могла не только коня на скаку остановить. Ей целая конница Будённого была ни по чём. Да и в избу горящую входить ей не требовалось. Плюнула бы разок, другой.
– Бабка моя. Любавушка, леблядь белая, красавица.
Я со смешанными чувствами смотрела на танк в юбке. Лицо красавицы не выражало ничего хорошего.
Савраска засеменил к хозяйке и уткнулся в пышную грудь влажным блестящим носом. Потрепав коня по гриве, леблядь белая достала из-за пояса увесистую деревянную скалку и сделала шаг по направлению к мужу.
– Ты чё, хрыч старый, импотент хренов, опять за старое принялся? Девок на станции снимаешь?
Егорыч скуксился и попытался спрятаться за меня.
– Любушка, голубушка! Ты где тут девок видишь?
Скалка упёрлась мне в лоб.
– А это кто?
Водитель клячи съёжился ещё сильнее.
– Это девка? Ты чё такое говоришь, сладкая моя? Это туристка. Человек без полу и возрасту.
Обидно. И пол, и возраст у меня был. Но тут в голове родился план. Если все жители Дубровино обладали подобными формами и являлись потомками викингов, опасаться за свою жизнь мне не придётся. Нужно только контакт правильный установить.
Выпрыгнув из телеги, перекинула косу, нашпигованную сеном, назад и попыталась улыбнуться.
– Меня Маша зовут. Маша Агеева. Журналистка в бегах. Туристка по совместительству.
Лицо Любавы расслабилось. Морщинки на переносице разгладились, а глаза округлились.
– Это как?
Глава 4
Почившую бабушку Славки звали Варварой Трофимовной. Мы сидели в просторной горнице крепкой деревенской избы и пили чай.
Отдать должное Любаве, или бабе Любе, с задачей гостеприимной хозяйки она справилась отменно. Голос, подобный пожарной сирене, собрал вокруг избушки на курьих ножках всех обитателей Дубровино. Лебёдушка только глазом моргнула, а каждый понял свою задачу.
Не прошло и часа, как местные мужики залатали пробоину в крыше, а местные бабы убрались в доме. Теперь сельчане спешили к нам на званый обед со своими же разносолами.
– Вот так всё и было. Славка сказал, что губернатор киллеров по моим следам послал. Спрятаться тут предложил. Я виновато отодвинула от себя литровую кружку с очередной порцией парного молока. ― Я тут ненадолго. Не хочу вас под удар ставить.
От громкого смеха местных жителей изба задрожала.
– Так ты за нас переживаешь, дочка? ― Женщина, удивительно похожая на дедову бабку, поправила пышный бюст. ― Зря нервы тратишь. У нас в каждом доме оружие имеется, от винтовок до автоматов. Тут копатели чёрные работали. Так мы всё выкопанное конфисковали, именем государства, да в порядок привели.
– Ага. ― Двухметровый молодец, сидевший слева от меня, кивнул, сотрясая копну русых волос. ― И ружья, и патроны к ним ма. А у деда Афанасия пулемёт с гражданской остался.
– И что? Стреляет? ― мои уши шевелились, как локаторы, улавливая информацию, летевшую со всех сторон.
– Ась? Куда стрелять треба? ― Белый, как лунь, старец, мирно спавший в углу, оживился.
– Никуда не треба, деда. ― Статная женщина, разливавшая чай, махнула рукой. ― Не нервируйся попусту, а то давление подскочит, укол колоть буду. Оно тебе надо?