— Что ж, тебе повезло, Амели! — воскликнула Нанетт. — Жених — красивый парень, и свадьба у вас будет красивая! Вот нашей Мари не так повезло! Когда она попала на ферму в «Бори», ей было столько, сколько нашей Камилле. В дырявых галошах, мокром пальтишке, она смотрела на меня такими умоляющими глазами… Ее привезли прямиком из приюта. Ее единственным сокровищем было изображение Пресвятой Девы Обазинской, и она прижимала его к сердцу. Да, у нашей Мари не было доброй матери, которая могла бы о ней позаботиться! Обазинские монахини воспитывали ее до тринадцати лет…
Ее слова произвели на девушек сильное впечатление, и они стали удивленно перешептываться. Мари была заметной фигурой в городке. Они знали ее с детства как учительницу коммунальной школы, уважаемую супругу доктора Меснье. В семейном кругу такие темы не обсуждались, поэтому девушки ничего не знали о прошлом Мари.
— А я об этом знала! — звонко воскликнула Камилла. — Бабушка, пожалуйста, расскажи, как вы встречали Рождество там, в «Бори»!
***
Вернувшись в смотровую, Мари чуть было не вскрикнула от испуга. Адриан склонился над раздвинутыми ногами пациентки, которая, это было очевидно, мучилась от жестокой боли. Будущий отец в это время поддерживал супругу в положении полусидя.
— Тужьтесь, мадам! — повторял доктор Меснье. — Ребенок лежит неправильно, поэтому вы теряете столько крови!
Мари торопливо перекрестилась. Она хорошо знала супруга и в его голосе услышала подлинную тревогу. И неудивительно — смотровая кровать и плиточный пол были сплошь покрыты темно-красными пятнами. Адриан был больше похож на мясника, чем на доктора. Он сказал серьезным тоном:
— Нужно тужиться еще сильнее! Не бойтесь, это скоро закончится… Если вы постараетесь, Дениза!
Молодая женщина испустила протяжный крик боли. Ее супруг отозвался всхлипом, потом пробормотал:
— Она умрет, ведь так? Скажите мне, доктор! Моя жена умирает?
— Замолчите! — оборвала его Мари. — Она в надежных руках. И я уже позвонила в больницу.
Она не стала уточнять, что «скорая» приедет не раньше чем через час. Выпало много снега, и дорога была очень скользкой.
— Хлороформ, Мари! — потребовал Адриан. — Ребенок идет попкой! Ей будет слишком больно, если ее хоть немного не усыпить!
Они поняли друг друга в одну секунду. Положение было очень серьезным. Мари вдруг подумала, что несколькими часами ранее зря жаловалась на свою судьбу.
«Как ужасно, если эта молодая женщина умрет, — подумала она. — Боже милосердный, спаси ее! И я больше никогда не буду жаловаться!»
***
В кухне Нанетт потряхивала глубокую сковороду с дырочками, в которой жарились каштаны. Это была уже вторая порция, как она не преминула заметить. По ее мнению, вечер удался на славу.
— Я правду говорю, мои деточки! — продолжала она свой рассказ. — Наша Мари, которая сейчас хлопочет возле бедной дамочки, — подкидыш, которого вырастили монахини в обазинском приюте. Но в конце концов ее нашел отец и забрал к себе. Это был муссюр Жан Кюзенак, золотое у него было сердце… Это запутанная история, и слишком долго ее рассказывать!
Мари-Эллен, Амели и Жаннетт слушали ее навострив ушки.
— В тот вечер мой Жак ссадил ее с запяток прямо у нашей двери. Эта мегера, мадам Кюзенак, не захотела брать девочку в дом. Мари научилась доить коров, стричь овец и даже чесать шерсть! А больше всего ей нравилось кормить кур и собирать яички. О нет, несчастной она точно не была!
Нанетт улыбалась своим воспоминаниям, позабыв о каштанах. Вдруг ее голова поникла.
— А мой сын Пьер с первого вечера смотрел на нее во все глаза! Как будто не девочка, а сама Богородица была перед ним! Ему тогда было столько же, сколько и Мари, — тринадцать. Настоящий сорванец, школу не любил, зато был сильный и ладный и с удовольствием косил сено, жал пшеницу… Видели бы вы, как он управлялся с косой! Целый луг скашивал за два дня!
Камилла с задумчивым видом покусывала губы, пытаясь вспомнить, что еще она слышала о Пьере. Конечно же, она знала, что речь идет об отце ее старших сестер и брата Поля, который погиб в аварии где-то за городом. Мать редко вспоминала о нем в разговоре, да и то ограничивалась несколькими словами. Девочка мысленно порадовалась тому, что она — единственный ребенок Адриана, второго супруга Мари.
Нанетт словно бы очнулась:
— Кажется, каштаны наши готовы! Посторонитесь-ка, красавицы! Сковорода горячая!