— Мама назвала их «королевская парочка», — шепотом сказала Камилла на ухо Жаннетт. — А почему так?
Адриан услышал вопрос дочери и ответил серьезно:
— Не знаю, откуда пошло это выражение, но мне оно встречалось во многих романах. Так называют двойню, когда рождается мальчик и девочка. И оно сразу пришло мне на ум. Но ведь малыши и правда восхитительные! Пора показать деток их маме!
Мари и Амели вместе перенесли корзину поближе к молодой матери. Дениза какое-то время с умилением смотрела на своих детей, потом заплакала.
— Господи, у нас родилось сразу двое деток! Бастиен, вот обрадуются твои родители!
Последовал поток добрых пожеланий и похвал. И тут с площади донесся пугающий звук сирены: прибыла «скорая». Адриан надел теплый пиджак и направился к двери.
— А вот и подкрепление! — сказал он. — Что-то они припоздали, наши спасители!
— Но ведь я теперь могу вернуться домой! — Дениза облегченно вздохнула. — Мои малыши родились, и все хорошо!
— Нет, об этом не может быть речи! — отрезал доктор Меснье. — Вас должен осмотреть гинеколог, а малышей следует не меньше чем на двое суток поместить в инкубатор. Мы будем рады, если вы нам позвоните и сообщите, как они себя чувствуют и как вы их назвали. Думаю, я не забуду день, когда они появились на свет!
Новоиспеченные родители с лукавым видом переглянулись. Дениза Деклид робко сказала:
— Вы, доктор, спасли мне жизнь, и ваша супруга была к нам так добра… Вы напоили меня бульоном, эта милая девушка принесла вещи для малышей… Поэтому, если вы не против, я хотела бы назвать детей…
— Адриан и Мари! — воскликнула Камилла и захлопала в ладоши. — Это просто чудесно, правда, мам?
Мари с трудом сдерживала слезы. От природы скромная, она попыталась возразить:
— Это очень любезно с вашей стороны, но подумайте как следует!
— И думать нечего! — отозвался Бастиен и пожал руку доктору Меснье.
Через четверть часа машина «скорой помощи» уехала в Брив, увозя Денизу и ее двойняшек. Бастиен Деклид следовал за ней в своем автомобиле. Мари, Камилла и девушки проводили их взглядами с порога дома. Это также был повод лишний раз полюбоваться центральной площадью Обазина, укрытой ковром из снега.
— Вернемся в дом! — позвала девушек Мари. — Ну и вечер! Я умираю, так хочется есть и пить! В кухне осталось хоть немного сидра?
Камилла потянула мать за руку в кухню. Амели, Жаннетт и Мари-Эллен, смеясь и переговариваясь, поспешили следом за ними.
Глава 4 Мари вспоминает
— Ну, рассказывайте, о чем вы тут говорили, пока я помогала мужу? — спросила Мари, присаживаясь у печки. — Ему, бедному, сегодня пришлось поволноваться! Он уже поднялся в спальню. Я не поверила своим ушам, когда он сказал, что смотровую мы уберем завтра… Это совсем на него не похоже!
Нанетт с улыбкой подмигнула невестке. Она снова заняла свое любимое место у печи так, чтобы сидеть лицом к «молодежи», как она называла гостий и Камиллу.
— Бабушка Нан рассказывала нам о тебе! — громко сообщила Камилла.
Мари нахмурилась, притворяясь недовольной. Однако это не помешало ей с благодарностью взять приготовленный для нее Жаннетт бутерброд с паштетом.
— Наша Нанетт обожает выставлять меня на всеобщее обозрение! — проговорила она, проглотив первый кусок. — Хотя прекрасно знает, что мне это не нравится.
— Тогда расскажи сама! — не сдавалась Камилла. — Расскажи о том, как вы встречали Рождество в «Бори», ну пожалуйста!
— Да, мадам Мари, расскажите! — поддержала девочку Амели. — Мне совсем не хочется спать! Я все время вспоминаю этих прелестных крошек. Представьте, если бы они родились вчера, на Рождество! Это было бы настоящее чудо!
— А мне стало страшно, когда я увидела столько крови, — сказала Камилла. — Я подумала, что эта бедная мадам умирает.
— Упаси Бог! — отозвалась Нанетт, крестясь.
Мари поняла, что произошедшее произвело на дочь сильное впечатление, а потому решила рассказать несколько эпизодов из своего прошлого, хотя бы для того, чтобы сменить тему разговора.
— Я помню, что в каждый сочельник Нанетт жарила кукурузное печенье в гусином жиру. Это было чудесное лакомство! А потом, одевшись в самое лучшее, мы шли к полночной мессе. До Прессиньяка было не меньше двух километров. Жак и Пьер шли впереди, а мы с Нанетт — она всегда вела меня за руку — следом за ними. Часто случалось так, что шел снег. А бывало и так, что мы слышали, как воют волки. Мне было так страшно! В украшенной остролистом и омелой церкви я чувствовала себя в безопасности. Потом прихожане пели рождественские гимны, но ни у кого не было таких красивых голосов, как у вас, девушки!