Она увлекла его за собой на другую аллею. Оттуда им был виден первый ряд окруживших могилу людей.
— Видите, Гийом, пожилую женщину в черном с чепцом на голове? Это моя бабушка, пусть и не родная, Нанетт! Раньше она жила в «Бори». Красивая молодая женщина в сером костюме — это моя сестра Лизон, она учительница в Прессиньяке. Поля вы знаете…
— Очень мало, — признался Гийом. — Я встречался с ним в банке и на ферме. Он, безусловно, хороший человек, и мне стыдно, что я терзал его с этой ссудой. Послушайте, Камилла, я совершил много ошибок… Однажды я вам все расскажу. И все-таки знайте, я искренне восхищаюсь вашей семьей! Вы такие дружные, такие благородные… Я даже не сержусь на вашего отца за то, что он меня ударил в тот вечер, четырнадцатого июля, в Бриве. Он вас защищал! На его месте я поступил бы так же, это несомненно!
Гийом все еще держал руку девушки в своей руке. Их пальцы переплелись, словно сами собой, и потом их руки так сильно сжались, что Камилла покраснела от смущения. И она предложила неожиданно даже для себя самой:
— Я подумала… Что, если вы подойдете, чтобы выразить маме свои соболезнования? Ей будет очень приятно…
— Даже не думайте об этом, Камилла! Это совсем неподходящий момент! Ваша мать и так слишком огорчена. Я не хочу ее расстраивать еще больше. А ваш отец, конечно же, разозлится!
— Тогда напишите ей! — предложила она. — Мне бы так хотелось переписываться с вами и встречаться открыто, ни от кого не прячась! Гийом, вы сделаете это? Ради меня!
Он посмотрел на девушку, а она смотрела на него. Она ждала, и надежда светилась в ее прекрасных глазах. Ему вдруг так захотелось обнять ее, успокоить! Да, он сделает все, лишь бы снова с ней встретиться! Осознание этого пришло к нему внезапно. В его исстрадавшемся сердце дружба уступила место более сильному, глубокому, волнующему чувству.
— Обещаю, Камилла! Я еще раз попрошу у вашей матери прощения.
Толпа двинулась к выходу из кладбища. Гийом быстро поднес пальчики Камиллы к губам и нежно их поцеловал.
— Я ухожу. До скорой встречи!
Она стояла и смотрела, как он удаляется широким шагом. Камилле казалось, что она спустилась с небес на землю. Ей вдруг стало очень одиноко. Она вздохнула, из глаз брызнули слезы. Ее сестра умерла, а тот, кого она любила, ушел из-за давних счетов между их родителями…
Лизон, обнаружив младшую сестренку рыдающей, обняла ее за плечи и попыталась утешить:
— Камилла, крошка моя! Это ужасная трагедия! Будь сильной, дорогая! Душа нашей Матильды обрела покой, я в этом уверена!
Камилла молча кивнула, ей было немного стыдно — она не сказала сестре о настоящей причине своих слез. Но ведь она оплакивала и смерть Матильды тоже! Девушка прижалась к Лизон, ища немного ласки, и спросила с беспокойством:
— Как мама?
— Она держится из последних сил. Адриан отведет ее домой. Идем скорее, ей нужно, чтобы мы были рядом, мы поможем ей справиться с этим испытанием! Счастье, что у нас остался Луизон! Этот ангелочек — благословение всем нам…
Обазин, 15 января 1953 года
Решение было принято. Мари переводила взгляд с Мари-Терезы Берже на Адриана и обратно. Она сидела, сложив руки на коленях, пальцы ее нервно сжимались и разжимались.
— Мама Тере, с вашей стороны очень любезно, что вы согласились зайти! Я хочу сообщить вам важную новость, но сначала хочу поблагодарить вас за маленький отпуск, который вы мне дали на время траура. Теперь о главном: я хорошо подумала и решила, что больше не буду работать учительницей в частной школе в аббатстве. Я не могу больше отдавать себя работе, которая отнимает слишком много времени и энергии. Знаю, я еще не достигла пенсионного возраста, но это неважно.
— Ваше решение окончательно, Мари? — мягко спросила мама Тере.
— Да! Мне нужно воспитывать внука. И для меня это — священный долг! Супруг предложил мне нанять для него нянечку, которая станет жить в нашем доме, но меня такой вариант не устраивает. Еще у меня есть Нанетт… Ах, мама Тере, после смерти Матильды она угасает с каждым днем! Скоро мы ее потеряем, я это чувствую… Поймите, у меня нет больше сил.
Мари заплакала. Это случалось с ней каждый раз, когда она вспоминала о дочери или ласкала Луизона. Однако она продолжила, всхлипывая:
— Дорогая мама Тере, простите, что создаю вам трудности… Думаю, мадам Барре вряд ли сможет взять мой класс. Но для меня пришло время посвятить себя семье. Время протекло слишком быстро, и я уделяла так мало внимания важным вещам… Да и моей ранимой Матильде тоже. С самого ее рождения я жаловалась на ее бесконечный плач, на ее капризы… Я слишком часто ее наказывала и ругала, не понимая, что она просто нуждалась во мне, как и мои остальные дети… И я ее потеряла!