— К-когда? — только и смогла выговорить Гведолин.
— Этого не видела. Но через огарок на него рухнет последний куль, — проскрипела Марта, держась за сердце. — И сломает ему шею.
Ее видения всегда сбывались. Всегда. Но они никогда не приходили к ней просто так. Если старая каторжница и опытная ведунья решалась поделиться огрызками будущего, хаотично мелькающими в ее больной голове, то лишь тогда, когда еще можно было что-то исправить. Изменить.
И было время.
Марта предпочитала старый способ его измерения — огарок. Где-то пятнадцать- двадцать минут.
Целая вечность.
Гведолин вскочила и, перепрыгивая через три ступеньки, бросилась вниз.
***
Терри, перепрыгивая через три ступеньки, взлетел наверх. Когда Гведолин поднялась, он уже осматривал комнату, которую им отвели на ночь.
— Что ж, прекрасно, — удовлетворенно кивнул он, завершив осмотр. — Не королевские покои, но чего еще ждать от такой дыры?
Гведолин застыла в дверях, обреченно прислонившись к косяку.
Это был уже третий вечер и третий постоялый двор с тех пор, как он вышли из злополучного «Пита и куры». Целыми днями они шагали по весеннему солнцепеку, почти не разговаривая друг с другом. Терри торопился, сетовал и ворчал, что если бы Гведолин умела ездить верхом, то они уже были бы в Крымене. А так пешком шагать придется чуть ли не две недели.
На одном постоялом дворе она упросила Терри научить ее ездить, но не сумела даже забраться на лошадь без посторонней помощи.
Поездка по окрестностям закончилась для Гведолин падением в лужу и стертыми ягодицами. Больше про лошадь Терри не заговаривал.
Зато каждый вечер он неизменно заказывал самую лучшую комнату из тех, что имелись на постоялых дворах, в которых они останавливались на ночь. Похоже, он считал, что вправе сорить деньгами направо и налево. И, безусловно, распоряжаться ими по своему усмотрению. Потому что в ту ночь, когда Гведолин чуть не изнасиловали, в ночь, когда ее спас Ливер, Терри выиграл в шад-на-дэн. Выиграл абсолютно все, что стояло на кону, приумножив тори, выданные за спасение Бри, вчетверо.
Тогда, как только Ливер исчез, она тихонько прошмыгнула мимо все еще играющей компании, поднялась наверх, разделась и легла в постель. И тут же заснула тяжелым сном.
А под утро вернулся Терри и, разбудив ее и увидев распухшую губу, начал расспрашивать, что случилось. Непонятно отчего, но у Гведолин язык не повернулся рассказать ему о случившемся. Негодяи все равно уже наказаны, а Терри только злиться будет напрасно. А про вампира… Разве она может сказать, что ее спас вампир? Да Терри ее засмеет! Поэтому Гведолин, опустив глаза, пролепетала, что ночью, проснувшись попить, она оступилась в потемках, упала и ударилась об острый угол стула. Терри лишь покачал головой, но поверил. Или сделал вид, что поверил.
Так или иначе, но отношения их изменились. Между ними словно проросла колючая стена. Чуть придвинешься ближе — наткнешься на шипы. Гведолин привыкла расспрашивать Терри обо всем, что ей хотелось узнать, привыкла, что он отвечает терпеливо и доходчиво. Теперь же он лишь отмахивался и просил к нему не приставать. И больше молчал. Не гладил ее по волосам, не держал за руку, не целовал и не прижимал к себе, не дурачился, как обычно. А по ночам отворачивался к стене и тут же засыпал.
— Я переоденусь и в трактир, — Терри уже вытащил чистую рубаху из купленной позавчера дорожной сумки — новенькой, с широкими удобными лямками, чтобы носить на спине. — Тут рядом, за углом. Есть очень хочется. Ты пойдешь?
Гведолин вздохнула. Тяжело опустилась на низенькую кровать.
— Пойду, конечно. Только юбку сменю и туфли от грязи почищу.
— И мои почисти.
Пара заляпанных ботинок приземлилась возле ее ног.
Терри уже застегивал многочисленные пуговицы на рубахе и, обернувшись на повисшее молчание, добавил:
— Пожалуйста.
Гведолин вздохнула еще раз, сняла свои туфли и, расстелив старую желтую газету, забытую, видимо, предыдущим постояльцем на подоконнике, поставила на нее обе пары обуви. Отыскала в кармане платья носовой платок, смочила его водой из кувшина, и принялась счищать грязь. Не поднимая глаз произнесла:
— Терри… нам надо поговорить.
Наверное, она выбрала не слишком удачный момент. Что ей стоило расспросить его, когда они шагали полями от одной чахлой деревни к другой? Прятались по оврагам от проезжающих повозок — вдруг и сюда дошел слух о том, что их ищут, вдруг их кто-нибудь опознает? Терри утешал, что вряд ли, потому что прошли они уже много, в крупные города не совались, перебиваясь деревушками на окраинах.