— Неправда. С тех самых пор забыть не могу, — еле слышно проговорил Варг. — Спросить хочу… Тебе он тоже говорил что-то? Верно? Может…
Льен удивленно его перебил:
— Да ты, никак, испугался? На тебя непохоже. Хочешь спросить, не пророчил ли он и мне смерть? Ты ведь понял, что мы с ним о чем-то говорили, пока ты не подошел.
— Хочу… Расскажешь?
— Смерть — нет, не пророчил. Зато сказал, будто бы проклята эта деревня… Черные пеньки. И название дурацкое. Я говорил Рон, не стоило сюда ехать.
— Зачем же приехали?
— Дом выгодно продавали. Хорошая сделка. А у нас как раз нужная сумма была. В других-то местах дома куда дороже стоят.
— Ясно, — коротко кивнул Варг и демонстративно отвернулся от Льена.
Подумав, что разговор окончен, Льен хотел было уйти, без труда нащупав свечу
— теперь ее было хорошо видно в призрачном лунном свете, когда темноту пронзил судорожный полувсхлип-полустон.
— Варг, ты чего? Больно? Погоди, я свечу зажгу…
— Да не надо… — сдавленно ответил тот. — Отпускает уже. Ногу с утра прихватывает. Приступами. Засуха побери этот капкан…
— Тогда я Рон разбужу?
— Я тебе разбужу… Не вздумай. Раскудахтался, чисто курица-наседка. Терпеть этого не могу. Потерплю до утра. А ты цди…
Воцарившуюся напряженную тишину лишь изредка нарушал назойливый комариный писк.
Льен так и не сдвинулся с табуретки.
Варг не выдержал первый.
— Почему не уходишь?
— Я… с тобой.
Темный силуэт, так и не повернувшийся к Льену лицом, презрительно фыркнул.
— Тоже мне… нашлась сиделка.
Но отчего-то Варг знал: Льен не обидится. И останется с ним столько, сколько нужно. И хорошо становилось от этого знания. Тепло на сердце.
Глава 10. Откровения приятные и не очень
Ночью выпал первый снег.
Кален точно знал, что ненадолго — растает уже к вечеру. Но сейчас казалось, будто пришла настоящая зима. Крупные сахарные хлопья запорошили все вокруг: деревья, крылечки домов, скамейки в парке. Песцовой шапкой осели на кованых, остывших к утру фонарях, скрыли трещины и ямы на мостовой. Нечастые в такую рань прохожие старались передвигаться медленно, не спеша, зная, что толстый слой снега под ногами всего лишь обман. Не успеешь опомниться, как растянешься поперек дороги, рискуя что-нибудь себе сломать.
Казалось, рыжий жеребец госпожи совершенно точно знал, в каком месте под снегом спрятался лед. И за все время путешествия не поскользнулся ни разу.
Зато серая вальяжная кобылка под Каленом споткнулась уже трижды.
Мысленно, он несколько раз успел прочитал молитву Пречистой Воде, не переставая напряженно думать, с какой стати хозяйка вдруг потащила его с собой в Мерну? Да, они жили в пригороде, да до столицы было недалеко, но зачем же верхом? Вот если бы заложить экипаж…
Правда, он тут же вспомнил, как конюх рассказывал, будто хозяйка крепко недолюбливает экипажи, предпочитая ездить верхом исключительно в мужском седле. Сама чистит и седлает рыжего Хвоща — огромного полутяжа с упрямым скверным характером. Конюх еще едко пошутил, будто госпожа лошадь по себе выбирала. А Кален в этом и не сомневался.
И сейчас он ехал по сонной, занесенной снегом столичной улице, изо всех сил стараясь не показывать, что до ужаса боится лошадей и до этой прогулки всего лишь два раза в жизни сидел верхом.
Изредка с ними здоровались. Вернее, здоровались с госпожой. Некоторые даже раскланивались, едва завидев ее черный несгибаемый силуэт.
И странно было Калену сознавать, что хозяйку знали и, похоже, уважали даже в самой столице.
В то, что к госпоже в усадьбе относились с почтением и уважение, без унизительного раболепства, он уже привык. А та в свою очередь требовала соблюдения некоторых правил, которые Калену почему-то никто не потрудился объяснить.
Приблизительно неделю назад после памятной отповеди хозяйки в день, когда Кален слег с лихорадкой, и едва оправившись от нее, он вышел во двор и направился в кухню к Огарла, с тем, чтобы приступить к работе. Но не успел он повернуть за угол дома для слуг, как здоровый коренастый мужчина поймал его за руку и принялся умолять немедленно привести хозяйку.
На прежнем месте работы Калена крепко ругали за то, что он пускал посетителей к владельцам трактира без предварительного уведомления. Поначалу, Кален долго не мог привыкнуть к причудам хозяев — нашлись, тоже, члены высокородной семьи! — но побои быстро отучили его от подобных рассуждений.
Потому, брезгливо стряхнув со своего рукава цепкие грязные пальцы мужчины, он вежливо поинтересовался, была ли ему назначена встреча у госпожи, на какое время и как его представить. Мужчина, недоумевая, почесал затылок и, обозвав Калена тупоголовой свиньей, кинулся на него с кулаками. Калену ни за что не удалось бы увернуться от мощного удара в скулу, если бы мигом раньше крепкая рука с сухими жесткими пальцами не легла ему на плечо и не оттолкнула строну. Пыл пришлого мужчины тут же умерился, едва он увидел госпожу, одетую в черное платье, облаченную в черный шерстяной плащ, с неизменным кофром в руках.