— Перестань! — шепотом скомандовала ей Су Хи. — Не плачь!
Девушка судорожно вздохнула и взяла себя в руки.
Рядовой Исида приказал Маори принести воды для Чжин Сук.
— Ей надо в медпункт, — сказал он. Опустившись на колени рядом с потерявшей сознание девушкой, он отвязал ее от столба, а потом велел гейшам показать нам, где наши комнаты и где мыться. — Вечером придут офицеры, так что новым девушкам понадобятся юкаты, — добавил он.
Японка в темно-синей юкате схватила меня за руку.
— Я Сейко, — сказала она. — Иди за мной.
Она была как минимум лет на семь старше Су Хи, с волосами до плеч, длинными ресницами и маленьким носиком. А еще у нее было накрашено лицо — до сих пор я видела накрашенными только актеров на новогоднем празднике. На ногах у Сейко были японские сандалии дзори. Шла она мелкими аккуратными шажками. Она подвела меня к узкой двери в конце одного из бараков.
— Теперь слушай, — сказала она. — Вот тут ты будешь работать. С часу до пяти приходят солдаты, им полагается по десять минут каждому. С пяти до семи — время унтер-офицеров; на них по полчаса. В восемь ты идешь к одному из старших офицеров и остаешься столько, сколько он захочет. Сегодня вам повезло, будут только старшие офицеры. Завтра с маневров возвращаются войска, придется отработать целый день.
Я молча слушала, и Сейко продолжила:
— Мыться будешь в уборной рядом с медпунктом. Возьми юкату в соседней комнате. Будешь носить ее на работе. Еду мы готовим в кухне возле барака гейш. Завтра тебе назначат дежурство по уборке, готовке и стирке. И вот еще что, — добавила она, тыча мне в грудь пальцем, — всегда помни, что ты кореянка. Слушайся нас, не то заработаешь порку, как эта твоя подружка. А теперь оставь вещи в комнате и иди за мной в уборную.
Я зашла в комнату. Она была темная и маленькая, и воняло там, как в туалете. Сквозь щели в досках пола и стен проникали полоски солнечного света. Дверь болталась на кожаных петлях. На полу лежала небольшая тонкая циновка. В одном углу был ночной горшок, в другом — табуретка. На маленькой полочке стояла свеча. Я еще ни разу не видела такой отвратительной комнаты, предназначенной для человеческого жилья. Даже курятник у нас на заднем дворе и то был лучше.
Я положила свой мешок на циновку и повернулась к Сейко.
— И чем нам тут нужно будет заниматься?
Сейко презрительно усмехнулась.
— Ты и правда тупая кореянка. Ты теперь ианфу, женщина для утешения. Ты здесь для того, чтобы обслуживать солдат.
Ианфу. Мне было знакомо это слово — давным-давно я услышала негромкий разговор родителей о том, что произошло с девушкой, жившей неподалеку от нас. Меня заинтересовало значение слова, и я спросила о нем у Су Хи. Сестра велела мне его забыть, но я так и не смогла этого сделать.
А теперь я начала осознавать, о чем речь, и внутри у меня все сжалось. Я никогда еще не была с мужчиной, даже не задумывалась об этом. Я вспомнила, что случилось с Сон Хи в грузовике всего несколько часов назад. Вспомнила, как она кричала, как свернулась в клубок, когда водитель, использовав ее, швырнул обратно в грузовик. С тех пор она стала совсем другая. И я тоже стану другой.
Я посмотрела вдаль, за бараки, на поля, покрытые бурой пшеницей. Расстояние между холмами здесь было куда больше, чем в окрестностях Синыйчжу. А за этими холмами на горизонте виднелись другие холмы, еще выше. Я вспомнила слова лейтенанта Танаки: «Бежать тут некуда», потом глянула на столб в центре двора, и ноги у меня свело от боли.
Потом я посмотрела на Сейко; вид у нее был недовольный.
Прошел час. Я помылась и, хотя есть не хотелось, съела мисочку бульона, в котором плавало несколько разваренных бобов адзуки. В маленькой комнате возле уборной я взяла белые носки таби и соломенные сандалии дзори. Там же нашлась зеленая юката с мелкими белыми и розовыми цветами. Мне всегда шел зеленый цвет, так что я решила взять именно ее. Юката оказалась мне длинновата — я тогда была совсем невысокая, — так что по пути обратно во двор я наступила на подол. Японки, так и стоявшие лениво на ступенях, засмеялись, не прикрывая ртов.
— Посмотрите-ка на этого цыпленочка, — сказала одна из них. — Она еще попищит, когда офицеры ее ощиплют.
Они снова засмеялись — все, кроме Сейко, которая уставилась на меня и сказала:
— Да. И офицеры уже скоро будут здесь.
Во дворе я увидела, что остальные кореянки сгрудились возле своего барака. Им было явно неудобно в юкатах, а в глазах читался ужас.