Он начал меня душить. Всерьез. Я судорожно втягивала воздух, чувствуя, как наливается кровью лицо. Я пыталась сказать, чтобы он отпустил меня, но Каори так сильно сжимал мне горло, что я не могла выговорить ни слова. Я схватила его за руку и попыталась вывернуться, но он прижал меня к циновке всем весом, а мои подергивания только еще больше его возбуждали. Я начала терять сознание, все вокруг почернело.
И тут Каори кончил, дернувшись так, что я стукнулась головой об стену. Он убрал руку с моей шеи и слез с меня. Я повернулась на бок и зашлась кашлем, судорожно вдыхая воздух. Наконец зрение у меня прояснилось. Я встала, цепляясь за стену, и отошла в угол.
Каори снял презерватив и бросил его в мой горшок. Он натянул брюки, а я поклонилась и с трудом выдавила слова благодарности. Капрал что-то буркнул и вышел из комнаты.
Чтобы не упасть, я вцепилась в крючок для одежды на задней стороне двери. Через несколько минут я наконец смогла дышать нормально. Я взяла свой пояс оби и посмотрела на крючок. Разумеется, я и раньше об этом думала. В конце концов, Сон Хи удавилась через неделю после того, как нас привезли на станцию утешения. Сон Хи завязала узел на поясе, поджала ноги и повисла на крючке. Наверное, очень трудно было так висеть, пока она наконец не задохнулась. Я иногда гадала, смогу ли тоже так сделать.
Я отпустила крюк, вытерла пот со лба и помассировала шею, пока боль не утихла. Запахнув юкату, я завязала ее поясом оби. В горшке, посреди использованных презервативов и спермы, я нащупала гребень с двухголовым драконом, вынула его и вытерла о подстилку на своей постели. Я посмотрела на дракона. Мама сказала, что он нас защитит. Мне удалось спрятать гребень от японцев, но он пока что ни от чего меня не защитил.
Я сунула гребень под циновку и собрала пропитанную потом постель, потом взяла горшок и пошла на улицу. Там ярко светило солнце. Было так жарко, что на голубом небе появилось марево. Вокруг бараков кружили тучи крупных черных мух. Липкая весенняя грязь во дворе давно высохла и затвердела от солнца и ботинок тысяч солдат. Ветер дул точно так же, как и в любой другой день на станции утешения.
Я прошла мимо барака японских гейш. Сейко и другие гейши сидели на ступенях, лениво обмахиваясь веерами.
— Ты опять на всю ночь с полковником, — сказала мне Сейко. — Не знаю, зачем ему корейская шлюха вроде тебя, когда здесь есть настоящие японские гейши. Наверное, ему нравится иметь тебя в твою неподвижную физиономию. — Другие гейши засмеялись, не прикрывая рта.
Слова Сейко заставили меня покраснеть. Полковник всего раз заставил меня это сделать. Он как раз вернулся из Японии, навещал там семью, и что-то его расстроило — я так и не выяснила что. Когда я его раздела, как обычно, он схватил меня за голову и заставил взять в рот. Я отбивалась, но он был слишком сильный, и я боялась, что он сломает мне шею. Так что я сделала, что он хотел. Выбора у меня не было.
Потом полковник успокоился, и ему словно бы стало стыдно. Когда я собралась уходить, он попросил меня остаться. Я впервые провела с ним всю ночь. С тех пор мы чаще разговаривали, чем занимались сексом. Когда солдат куда-то отправляли и у нас были долгие перерывы, он давал мне почитать японские книги. Кажется, другие корейские девушки и даже гейши завидовали мне.
На обратном пути я прошла мимо рядового Исиды — он стоял в тени и отдыхал. Он кивнул мне, я слегка поклонилась в ответ. Мне нравился рядовой Исида. Он был красивый, но девушками не пользовался. Гейши поддразнивали его и пытались заманить к себе. Он им подыгрывал, но не поддавался. Он всегда предупреждал корейских девушек о приходе лейтенанта и помогал мне с японским. Исида всюду ходил с ружьем, но я была уверена, что он никогда им не пользовался.
В уборной я вылила горшок и ополоснула его, потом вымыла руки. В комнате рядом с уборной я положила свое постельное белье в общую кучу грязного белья и взяла чистый комплект. Потом вернулась к баракам под недовольными взглядами Сейко и других японок. Я старалась не поднимать глаз. Зайдя к себе, я поставила горшок в ногах постели и расстелила чистое белье, чтобы подготовиться к завтрашнему дню. Потом достала из-под циновки гребень и положила его обратно в горшок.
Перед ужином я пошла в уборную вымыть руки. Уборная находилась на улице — открытое строение метрах в пятнадцати за бараками, дощатая платформа с тремя отверстиями, над которыми присаживались девушки. Сбоку на деревянной раме были укреплены три металлических умывальника, покрытых трещинами и пятнами. В одном из них стирала белье Су Хи, одетая в желтую юкату. Я встала рядом.