В голове у меня стало гудеть немного поменьше. Я снова посмотрела на гребень. Золотая кромка все так же сверкала, а дракон по-прежнему притягивал к себе, как в тот день, когда я покинула дом. Я подобрала гребень, спрятала в складках юкаты и побрела к двери. Сунув ноги в дзори, я вышла наружу, под дождь. Под холодным ливнем сознание у меня слегка прояснилось, и я увидела, что вся деревня находится в движении. Военные грузовики неторопливо громыхали по узким улочкам. Вереницы солдат шли рядом с грузовиками, опустив головы, и с касок у них капала вода. Все они направлялись на восток.
Я плелась по грязным улицам к станции утешения. Подходя к задней стороне уборной, я почувствовала запах дыма. Я выглянула из-за угла во двор станции. Один из бараков горел, рядовой Исида поджигал второй. В центре двора шагал взад-вперед лейтенант Танака. Корейские девушки выстроились в шеренгу лицом к задней стороне покрытого брезентом зеленого грузовика. Они насквозь промокли под дождем, так что одежда и волосы липли к телу.
— Где Намико Ивата? — крикнул лейтенант, перекрывая шум дождя. — Где Чжэ Хи? Я хочу знать!
Чжин Сук шагнула вперед и поклонилась.
— Она вечером не вернулась в барак, господин лейтенант.
Лейтенант Танака шагнул к Чжин Сук и приподнял ей подбородок кончиком синая.
— Ты же не станешь мне врать, а, девушка?
— Нет, господин, — ответила она, — только не я.
Лейтенант опустил меч.
— Прошлой ночью Чжэ Хи ходила к полковнику, — сказал он. — Ну-ну, похоже, наш командир дал слабину. Придется с этим разобраться. Продолжайте, рядовой, — велел он рядовому Исиде и пошел прочь. Проходя мимо горящего барака, лейтенант бросил в огонь свой синай.
Рядовой Исида поколебался секунду, но потом все же подошел к грузовику и поднял брезентовый клапан. Он шагнул в сторону, и из тьмы кузова раздалась пулеметная очередь.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Пятерых моих сестер-ианфу убили сразу. Трое замерли от ужаса, и вскоре грохочущий пулемет нашел их и скосил, как и первых пятерых.
Чжин Сук упала на колени.
— Не-е-ет! — закричала она. — Меня-то за что? — Пулеметчик выпустил в нее несколько пуль подряд, и Чжин Сук, сложившись пополам, рухнула в грязь. Ми Со с криком побежала к уборной, закрывая уши ладонями. Рядовой Исида поднял ружье и выстрелил ей в спину. Она упала, безжизненно раскинув руки, как тряпичная кукла. Потом пулемет замолчал, и остались только запах пороха и шелест падающего на землю дождя.
Рядовой Исида опустил ружье и уставился на безжизненное тело Ми Со. Он стоял с приоткрытым ртом, склонив голову набок, словно пытаясь понять, что тут произошло. Несколько минут он стоял так и смотрел, а потом перевел взгляд прямо на меня. Я встретилась с ним глазами, вышла из-за уборной и посмотрела на Исиду, не чувствуя страха. Он поднял ружье, но стрелять не стал. Я достала из складок юкаты гребень. Держа его в руке, я посмотрела в дуло ружья Исиды и увидела перед собой всех женщин моей семьи, которые, как и я, когда-то держали гребень в руках. Я увидела их всех, вплоть до прапрабабушки — аристократки, которая заказала этот гребень. И все они велели мне бежать.
Я и побежала. Я помчалась за уборную, к деревне, так быстро, как только могли меня нести измученные ноги. Слева от меня находилась прачечная, а справа — белые стены медпункта. Я поскользнулась в грязи, заставила себя встать и ввалилась в медпункт. Потом я бегом поднялась по лестнице в палату. Там никого не было, кроме Су Хи. Пока я бежала к ней, дзори шлепали о плитку пола, и этот звук эхом отдавался от стен. Я схватила сестру за руку.
— Су Хи, — выпалила я, запыхавшись, — нас расстреливают! Надо бежать!
Су Хи была белая как мел, глаза у нее ввалились.
— Не могу, — слабо выговорила она.
Я сильнее дернула ее за руку.
— Надо! Иначе нас убьют! — Су Хи поморщилась от боли, и я отпустила ее руку.
Стоя над Су Хи с гребнем в руках, я увидела, что сестра слишком слаба, чтобы двигаться. Тогда я поняла, что это и правда конец. Я легла на холодный плиточный пол рядом с сестрой и подвинула голову поближе к ней.
— Ладно, — сказала я, — тогда мы умрем вместе.
Су Хи вздохнула. Заметно было, что ей больно.
— Чжэ Хи, ты должна уйти без меня.
Я покачала головой:
— Нет, Су Хи, я не могу. — На меня снизошел покой. Я была готова умереть.
Су Хи с трудом приподнялась на локте.
— Можешь, Чжэ Хи. У тебя гребень с драконом. Ты родилась в год Дракона. Ты выживешь. Гребень тебя защитит.
Я разжала руку и посмотрела на гребень.
— Я не верю в его силу, — призналась я. — Маме он не помог, и нас от всего этого не спас.
— Ты еще можешь спастись, — настойчиво повторила Су Хи, — и рассказать всем о том, что здесь случилось.
— Я не хочу, чтобы кто-то об этом узнал, — возразила я.
— Тогда, — сказала Су Хи, — японцам это сойдет с рук.
С лестничной площадки на другом конце палаты послышались шаги и отрывистые мужские голоса. Су Хи тронула меня за плечо.
— Тебе надо идти, — прошептала она. — Пожалуйста, уходи ради меня. Ради всех нас.
Я посмотрела на длинный коридор, потом снова обернулась к сестре. В ее запавших глазах была грусть. Мне очень хотелось остаться с ней; хотелось, чтобы все поскорее закончилось.
Шаги стали громче.
— Ох, Су Хи! — пробормотала я.
— До свиданья, сестричка, — сказала она, снова откидываясь на циновку. — Иди же. Быстрее!
Я протянула руку и погладила сестру по волосам. Бросив на нее последний взгляд, я подавила рвущийся из груди плач и, держа в руке гребень, побежала к двери.
Ноги у меня больше не болели, голова не гудела. Я спустилась по лестнице и выскочила на улицу. Там под дождем двигалась бесцветная череда солдат. Ни рядового Исиды, ни лейтенанта Танаки видно не было. Я срезала путь между двумя зданиями, и с крыш на меня закапала дождевая вода. Я пробежала через двор, потом свернула в щель между еще двумя зданиями. Добежав до полоски травы, отделявшей деревню от пшеничного поля, я глянула налево, потом направо и помчалась в поле.
Где-то у меня за спиной лейтенант Танака закричал:
— Вон она! Стреляй! Стреляй же!
Прозвучал выстрел из ружья; возле ног разлетелись в стороны кусочки засохшей грязи. Я побежала еще быстрее, что есть сил, и добралась до пшеничного поля. Громыхнул еще один выстрел. Пуля задела стебли пшеницы рядом со мной. Я выбежала на поле.
Дзори застревали в грязи, так что я их сбросила. Я бежала и бежала, но жесткие и острые стебли пшеницы больно ранили мне ноги. Я упала на четвереньки и поползла, не выпуская гребня. За мной шлепали по грязи ботинки. Я ползла что есть сил, но то и дело поскальзывалась в грязи. Шаги становились ближе. Оглянувшись через плечо, я увидела, как рядовой Исида с ружьем в руках изучает пшеничное поле, ища меня. Наконец он заметил меня и подбежал. Я упала в холодную грязь и перекатилась на спину. Рядовой прицелился в меня из ружья.
Я подняла перед собой гребень. Дождь барабанил мне в лицо и заливал глаза. Я сморгнула дождевые капли и встретилась взглядом с рядовым Исидой.
— Рядовой, — сказала я, — вы, японцы, уже столько раз меня убивали. Хоть раз оставьте меня в живых.
Он продолжал целиться. Со ствола ружья и с козырька фуражки капал дождь. Несколько секунд Исида глядел на меня испуганным взглядом, потом прошептал:
— Они меня расстреляют, если узнают. Прячься тут, пока мы не уйдем. — Он перевел ствол сантиметров на пять влево и дважды выстрелил в землю, так что в лицо мне полетели ошметки грязи. Потом рядовой побежал обратно в деревню.
Мне трудно было дышать. В ушах звенело от ружейных выстрелов, и я не понимала толком, жива ли еще. Наконец звон в ушах утих, и я слышала только, как рядом стучат по земле капли дождя. Я подтянула руки и ноги к груди. Хотелось плакать, но я так долго себе этого не позволяла, что забыла, как это делается. Слезы так и не пришли.