— Я читал ваше дело, Хон Чжэ Хи, — говорит он по-английски, скорее всего, чтобы скомпрометировать бабушку в моих глазах. — Что вы скрываете? Почему живете здесь, а не в Общем доме? Там вам оказывали бы почет, как и другим бывшим женщинам для утешения.
Миссис Хон сердито смотрит на него и ничего не говорит. Мистер Кван интересуется:
— Может, дело в том, что во время войны вы были чхинильпха[7]?
Я не знаю, что такое чхинильпха, но, судя по тону мистера Квана, это серьезное оскорбление. Он поворачивается ко мне, и я нервно сглатываю.
— Это она дала вам гребень? — спрашивает он. — Отвечайте!
Я потихоньку впадаю в панику. Правду я говорить не хочу, но и врать не хочу тоже. Мистер Кван делает знак Брюсу, тот подходит и встает у меня за спиной. Мистер Кван опирается ладонями о стол и смотрит мне прямо в глаза. Он явно зол, и я уже жалею, что вообще сюда приехала. Мистер Кван говорит, что национальные сокровища Кореи расхищались тысячелетиями. Он говорит, что вывозить культурные артефакты из Кореи незаконно и, если я попытаюсь, меня ждет куча проблем. Он говорит, что гребень может оказаться очень важным для Кореи.
— А теперь мне нужны ответы, — говорит он. — Еще раз спрашиваю: это она дала вам гребень?
Я чувствую давящее присутствие Брюса за спиной и понимаю, что вот-вот расплачусь.
— Я… я… — повторяю я, запинаясь.
Мистер Кван стучит кулаком по столу так, что чашки подскакивают, а вместе с ними и я.
— Отвечайте! — рявкает он. — Вы знаете, где гребень, и я хочу, чтобы вы мне это сообщили. Сейчас же!
На глаза у меня наворачиваются слезы. Мне трудно дышать. Если эти люди захотят причинить мне боль, я никак не смогу их остановить. Я делаю глубокий вдох и готовлюсь рассказать им все, что они хотят знать.
И тут вдруг миссис Хон вскакивает и толкает мистера Квана к двери.
— Убирайтесь! — кричит она. — Сию секунду убирайтесь из моей квартиры!
Мистер Кван делает шаг назад. Он явно удивлен ее гневом.
— Мэм, не мешайте нам. Мы здесь как официальные лица.
Миссис Хон гневно надвигается на него.
— Думаете, я вас боюсь? — Она вся кипит от возмущения. — Что вы можете мне такого сделать, чего со мной еще не делали? Ничего! Я всю свою жизнь страдала за Корею, могу и еще пострадать. — Она продолжает напирать на него, пока не оказывается с ним практически нос к носу. — У нее гребня нет, а мою квартиру вы обыскали. А теперь идите и ищите, у кого гребень, а не угрожайте мне и моей внучке!
Несколько мгновений мистер Кван и миссис Хон смотрят друг на друга в упор. Потом он дважды моргает, а еще через пару долгих секунд поворачивается ко мне и спрашивает, какие у меня планы на остаток дня. Я говорю ему, что, когда закончу с визитом к бабушке, планирую купить селадоновый горшок, а потом ехать в отель, чтобы сесть на автобус до аэропорта.
— Хорошо, — говорит он. — Не вздумайте пропустить свой рейс, а то я вас арестую. Все понятно?
Я уверяю его, что мне все прекрасно понятно. Мне сильно полегчало от мысли, что неприятности откладываются. Мистер Кван бросает еще один взгляд на миссис Хон — она не отступила ни на шаг. Агент поворачивается, чтобы уйти, но внезапно останавливается.
— Кстати, селадоновые горшки лучше покупать в универмаге «Косни», не в уличных лавочках. Качество гораздо выше. Несмотря на более высокую цену, оно того стоит.
— Я… э-э-э… учту, — говорю я. Он вежливо улыбается, и незваные гости уходят.
Миссис Хон возвращается к столу. Несколько секунд назад она была полна гнева, но сейчас он испарился. Она заботливо спрашивает, все ли у меня хорошо.
Я качаю головой. Сердце отчаянно колотится. Квартира будто сжимается вокруг меня, я задыхаюсь.
— Они… они собирались сделать мне больно, — еле выговариваю я. — Мне надо идти. — Я хватаю сумку и вскакиваю из-за стола.
— Останься, — просит миссис Хон. — Все будет в порядке.
— Все уже и так не в порядке! — восклицаю я. — Я ухожу, с меня хватит. — Я направляюсь к двери.
— Если ты сейчас уйдешь, Чжа Ён, ты докажешь, что я ошибалась на твой счет, — говорит бабушка.
Ошибалась на мой счет? Да она вообще ничего обо мне не знает. И честно говоря, я тоже о ней ничего не знаю. Я снова поворачиваюсь к миссис Хон.
— Слушайте, меня зовут Анна, и уж простите, что мне страшно, но я не готова со всем этим иметь дело. — Борясь со слезами, я шагаю к двери и обуваюсь.
Когда я берусь за ручку двери, миссис Хон говорит:
— Именно страх мешает тебе стать тем, кем тебе суждено стать.
Я сжимаю ручку изо всех сил, но не поворачиваю.