Я слышала, как у Су Бо урчит в животе. У меня и самой живот сводило от голода.
— Нет, этого я делать не буду, — сказала я. — На любую другую работу я согласна. Можно сразу начинать?
Алан усмехнулся, и шрам у него на лице искривился.
— Конечно. Раз ты так решила.
Он повел нас с Су Бо по деревянной лестнице в длинный, тускло освещенный коридор на втором этаже. В конце коридора он открыл дверь и жестом указал внутрь.
— Вот твоя комната.
Я шагнула внутрь, ведя за руку Су Бо. Комната была маленькая, лишь немногим больше моей каморки на станции утешения. Она пахла застоявшимся потом и спермой. От знакомой вони воспоминания о Донфене вспыхнули во мне, точно бензин, к которому поднесли спичку. Я вновь увидела лица мужчин, которые меня насиловали, и почувствовала жжение между ног.
Но не успела я подхватить Су Бо и броситься бежать, как Алан протянул мне зеленую жестяную банку и открывашку.
— А вот и обед, — сказал он. — Должно хватить и тебе, и ребенку.
Су Бо потянулась к банке.
— Мама! — пролепетала она. — Еда! Хочу есть! — Ее запавшие глаза умоляюще смотрели на меня.
Я заставила себя забыть о вони в комнате и взяла банку.
— Спасибо, — сказала я.
Алан Смит опять сунул в рот зубочистку.
— Сегодня днем мне понадобится помощь в баре. Иди купи себе одежду у одного из портных на этой улице. В таком виде работать нельзя, у нас тут стильное заведение. — Он пошел прочь по коридору, но потом обернулся и сказал: — Когда закончишь с открывашкой, принеси обратно.
Я закрыла дверь и запихнула вещмешок под высокую кровать в американском стиле. Потом я села на пол и усадила Су Бо к себе на колени, притянув поближе ее худенькое тельце. Она с нетерпением ждала, когда я открою банку. Внутри обнаружилась желеобразная серо-зеленая масса. Я взяла кусочек пальцами и попробовала. Она была соленая и склизкая, но все же это была еда. Я набрала на палец студенистой массы и сунула в рот Су Бо; она проглотила не жуя, будто голодный птенчик. Меньше чем за минуту мы опустошили всю банку.
Наконец-то наевшись, Су Бо начала клевать носом от усталости. Я уложила ее на постель и поцеловала в макушку, и скоро девочка уснула.
Мне тоже после еды хотелось спать, но я слышала, как в баре внизу собираются американские солдаты, и знала, что надо сразу начинать зарабатывать деньги. Я оставила Су Бо и, спустившись по лестнице, вышла на единственную в кичжичхоне улицу. В конце ее мостовая была заасфальтирована, там находились ворота на военную базу, а на высоком шесте развевался американский флаг. Надпись над входом гласила: «Кэмп-Хамфрис». Вдоль всей улицы выстроились обшарпанные бары, рекламирующие секс с кореянками. На одном было написано: «Самые дружелюбные девушки в лагере!» Другой обещал, что девушки из этого бара «исполнят самые буйные ваши фантазии». Как же я до такого дошла? Мне казалось, все это в прошлом, но вот где я оказалась в итоге. Оставалось только мечтать, что когда-нибудь станция утешения все-таки перестанет меня преследовать.
Я миновала несколько зданий и зашла в портновскую мастерскую, располагавшуюся в длинном узком помещении. Там работал за швейной машинкой лысеющий мужчина в очках без оправы.
— Наряд нужен? — спросил он, не поднимая головы.
— Да, сэр.
— Ты из какого бара?
— «Красотки по-американски».
Мужчина посмотрел на меня поверх очков.
— Тебе хорошо бы выглядеть помоложе, — сказал он. — Советую короткое черное платье.
— Нет, — ответила я, — этим я заниматься не собираюсь.
Он покачал головой и рассмеялся, потом указал в глубину мастерской:
— Можешь выбрать любую модель с той стойки. Цена в долларах. За подгонку беру дополнительно. — Он снова занялся шитьем.
Я пошла к стойке с одеждой. Там были развешаны на металлических вешалках самые разные соблазнительные женские наряды: длинные вечерние платья и короткие платьица в блестках, несколько японских кимоно и даже американский ковбойский наряд. В конце висела зеленая юката с красивым узором из белых и розовых цветов.
Я провела рукой по прохладному зеленому шелку юкаты и попыталась придумать другие варианты заработка. В голову ничего не приходило. Я чувствовала себя в ловушке, будто мне некуда бежать — прямо как в Донфене. Но если я тут останусь, то смогу ненадолго спрятаться и прокормить Су Бо. У меня будет крыша над головой, и если я поднажму, то, возможно, сумею отработать образовавшийся сейчас долг. Тогда я смогу переехать в Сеул, как только все успокоится и мне позволят там жить.