— Зачем таких людей пускают в парк? — проворчал он.
— Ему некуда идти, — ответила я.
— Это портит образ Кореи, — заметил Чхоль Сон. — Лучше бы избавиться от всяких оборванцев.
Мне хотелось рассказать Чхоль Сону, как тяжело быть бедняком, но в Корее женщинам не полагалось спорить с мужчиной на публике. Кроме того, я боялась случайно проговориться о своем прошлом, поэтому промолчала.
Мы пошли дальше. Наконец Чхоль Сон отпустил мою руку.
— Чжэ Хи, — сказал он, сутулясь, — как… как сегодня дела на работе?
— Было очень много документов на перевод. Я занималась договорами для «Диаси».
— Это хорошо. Хорошо, — отозвался Чхоль Сон. — Завтра будет важная встреча.
Мы двинулись дальше. Еще какое-то время мы шли молча, но я видела, что Чхоль Сон очень нервничает. Наконец я сказала:
— В чем дело, Чхоль Сон? Ты же не просто погулять меня пригласил?
Он кивнул:
— Да, не просто так. Я хотел задать тебе важный вопрос.
— Понятно, — ответила я. — И о чем же?
Чхоль Сон провел рукой по лысеющей голове и покраснел. Потом он уставился на дорожку перед собой, будто вопрос, который он хотел мне задать, был зарыт где-то в гравии.
Я взяла его за руку и развернула к себе.
— Спрашивай, Чхоль Сон.
Он покачал головой.
— Мне хочется все сделать правильно, как положено настоящему корейцу, но у тебя нет отца, и я не могу спросить сначала его, приходится спрашивать сразу тебя, а так не полагается, и теперь я уже не помню, что собирался сказать.
Я легко коснулась его плеча:
— Просто спроси.
Он сделал глубокий вдох и выпалил:
— Чжэ Хи, для меня будет честью, если ты выйдешь за меня замуж. Я буду тебе хорошим мужем. — Он уставился на меня с таким волнением в глазах, будто от моего ответа зависело, жить ему или умереть.
Я посмотрела на Чхоль Сона и улыбнулась. Я его не любила, как любила Чжин Мо. Но он был хорошим человеком и очень хотел на мне жениться. Если я соглашусь, то стану уважаемой гражданкой новой преуспевающей Кореи. У Су Бо будет запись в семейном реестре, и она сможет пойти в старшую школу, а если повезет, то потом и в университет. С моим прошлым выйти замуж за успешного человека вроде Чхоль Сона — невероятная удача.
Я опустила взгляд.
— Да, Чхоль Сон, — сказала я, поклонившись. — Для меня будет честью стать твоей женой.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
На следующее утро я надела платье, которое выгоднее всего подчеркивало мои стройные ноги, накрасилась ярче обычного и тщательно причесалась, поворачивая щетку, чтобы слегка подкрутить кончики волос. Я посмотрела на себя в зеркало. Даже в мои тридцать четыре года мужчины все еще смотрели мне вслед. Но мне противно было наряжаться для японцев. Меня от них тошнило.
Я вышла из дома номер 315 вместе с Су Бо. Мы попрощались на улице, и я проследила за тем, как дочь уходит в школу. Потом я плотнее закуталась в пальто — уже началась ноябрьская прохлада — и пошла на автобус. На ходу я постаралась прогнать чувство гнева в отношении японцев. В конце концов, впервые с Донфена я должна была стать почтенной женщиной, ведь прошлым вечером я согласилась выйти замуж за Чхоль Сона.
В квартале от моей автобусной остановки был магазин одежды. Я остановилась у окна и заглянула внутрь. В глубине магазина виднелись яркие свадебные ханбоки с длинными юбками чхима и блузами чогори. Один из нарядов был красный. Красный цвет мне шел. Сбоку были выставлены сложные церемониальные головные уборы и свадебные кушаки с яркими вышитыми цветами. Я прижалась плотнее к стеклу, чтобы лучше разглядеть модели. Сердце у меня заколотилось быстрее, когда я представила, как стою в красном ханбоке и держу за руку гордого Чхоль Сона, а вокруг собралась его семья и наши друзья из «Гонсона». Я с улыбкой вообразила взволнованную Су Бо в синем ханбоке и взгляды украдкой, которые будут бросать на нее юноши на свадебной церемонии.
Тут я услышала, как в четверти квартала от меня остановился автобус до Итхэвона. Я бросилась бежать и успела в последний момент: автобус уже собрался отъезжать. Я поблагодарила водителя, что подождал меня, а потом села в конце салона и тихонько посмеялась сама над собой: надо же, чуть не опоздала на автобус, засмотревшись на свадебные наряды.
Пока автобус пробирался через шумный район Ёндунпо, а потом выезжал в Итхэвон по новому мосту над рекой Ханган, я мысленно готовилась к предстоящей встрече. Работать на совещаниях с японцами было трудно. Они использовали прямой обман и неоднозначные высказывания, чтобы добиться преимущества. Хотя господин Хан и руководство «Гонсона» говорили по-японски, они рассчитывали на мою помощь, чтобы считывать язык тела собеседников и улавливать нюансы их высказываний. У меня это хорошо получалось, и сегодня я твердо решила не позволить японцам нас провести.