Строительная компания «Гонсон» спроектировала свой конференц-зал на четвертом этаже так, чтобы он производил впечатление на посетителей. Стены его были обшиты панелями из красного дерева, на полу лежал огромный китайский ковер, а за столом в западном стиле могли свободно разместиться двенадцать человек. Окна во всю стену выходили на бульвар, так что помещение заливал солнечный свет, делая убранство еще более ярким. Я стояла в углу, пока руководство компании занимало места за столом. Господин Хан адресовал мне очень серьезный взгляд, чтобы напомнить, насколько важна эта встреча. Я чуть склонила голову, показывая, что все понимаю.
В зал вошли три японца, представляющих банк «Диаси». Пока все здоровались и обменивались визитными карточками, чтобы продемонстрировать уважение друг к другу, я, скромно опустив взгляд, изучала обувь японских банкиров. У одного шнурки грозили вот-вот развязаться, и я поняла, что он будет вести переговоры небрежно. У второго были нечищеные туфли в пятнах грязи, и я решила, что его слова не будут иметь особого значения. На третьем были идеально начищенные и туго зашнурованные туфли. Вот его следовало опасаться.
Участвующее в переговорах руководство расселось за столом: японцы устроились спиной к окну, корейцы — напротив них. Все начали листать бумаги, делать пометки на полях, рассматривать партнеров через стол. Я стояла за корейцами, не поднимая взгляда от китайского ковра. Потом президент «Гонсона» встал и откашлялся, и все затихли. Президент произнес короткую речь на японском о том, что для компании большая честь получить возможность сотрудничать с такой уважаемой фирмой, как банк «Диаси». Меня резанули его слова о том, что Корее повезло найти в японцах столь добрых друзей.
Потом японский менеджер в грязной обуви встал, чтобы представить руководителя их стороны на переговорах. Такая игра на публику вызвала у меня улыбку. Президент «Гонсона» просто произнес приветственную речь, а вот японцам непременно надо было расхвалить своего руководителя. Надо признать, они умели добиваться преимущества.
Я шагнула вперед, готовясь переводить.
— Господа, — торжественно произнес менеджер, — вам очень повезло: сегодня с вами встретится один из старших руководителей банка «Диаси». Обычно он не занимается такими мелкими сделками. Однако, поскольку вы для нас новый клиент, он любезно согласился приехать. Он обладает большим авторитетом и недюжинным умом. Рад представить вам старшего вице-президента «Диаси» господина Танаку.
Я вся превратилась в сплошное внимание. Неужели я правильно расслышала? Он действительно назвал фамилию Танака? Я медленно подняла взгляд и посмотрела на старшего вице-президента, который как раз вставал, чтобы произнести речь. Когда я его увидела, сердце у меня замерло. На нем был дорогой черный костюм и галстук того же красного оттенка, что и круг на японском флаге. За прошедшие двадцать лет он немного располнел, а волосы поседели и начали редеть. Но острый нос, холодные внимательные глаза и общий властный вид никуда не делись. Это был он, лейтенант Танака из военной полиции. Я прямо-таки видела, как он похлопывает синаем о свои черные сапоги.
Я стояла в конференц-зале «Гонсона» опустив взгляд и дрожа. Дышать стало трудно, стены словно давили на меня. Ноги снова заболели там, где он избил меня в ту последнюю неделю в Донфене. Я крепко зажмурилась и заставила себя сделать глубокий вдох.
А на почетном месте во главе стола лейтенант Танака произносил свою речь, шагая взад-вперед, точно как перед корейскими девушками в Донфене. Я слышала только отдельные фразы: «Вам повезло… дисциплина… слушаться». Его слова возвращали меня обратно на станцию утешения. Я отчетливо вспомнила ужас в глазах Чжин Сук, когда он привязал ее к столбу в тот первый день. Я слышала, как всхлипывали по ночам девушки в крохотных комнатушках. Я видела бледное лицо Су Хи, умирающей на полу больничной палаты. Посреди роскошного конференц-зала «Гонсона» я снова ощутила себя женщиной для утешения.
Я еще раз глянула, как лейтенант вышагивает перед собравшимися, демонстрируя собственную важность, и вдруг меня охватил новый страх. Кроме Чжин Мо, я никому не рассказывала про те два года на станции утешения. Лейтенант Танака мог раскрыть мой ужасный секрет или использовать его как преимущество в переговорах. Но в Донфене я была девочкой, а теперь стала взрослой женщиной. Может, он меня не узнает. Я старалась держать себя в руках и не поднимать головы.