Дочка владычицы взобралась на князя задом наперёд, показав ему упругие ягодицы, и уселась Вранокрылу на лицо.
– Ты что творишь, зараза?! Это что за… – придушенно вскричал тот, но тут же охнул, ощутив руки девицы, которые, видимо, рассчитывали выжать из него намного больше, чем пару капель.
– Работай языком, старый хрыч, а то откушу тебе твой отросток – назад не пришьёшь! – рыкнула Свигнева.
Вранокрыл испил чашу унижения до дна. Нутро негодовало: «Что ты, мужчина, позволяешь бабёнке с тобой вытворять?» – но вскоре внутренний голос заткнулся. Руки и рот Свигневы знали своё дело и вили из него верёвки, заставляя делать то, что ему даже не пришло бы в голову делать для ублажения женщины: он привык только сам получать желаемое, а до таких способов не снисходил. Впрочем, трудного в этом ничего не было, и он глотал этот странный, извращённый напиток, в котором смешались издевательство и блаженство. Каждый глоток жестоко всверливался ему в кишки, насмехался над ним, обнажал его постыдные слабости и выявлял пороки. Как будто в него вколачивали его же собственный член.
И ему нравилось. До крика, до судорог, до взрыва сознания.
– Ох… етить твою через плетень… – вырвалось у него, когда черноволосая мучительница освободила его из плена своих чресл и отвязала от столбов. – Дрянная девка, что ты творишь-то, а? Кто ж тебя замуж возьмёт, развратница?
Грудь Свигневы ходила ходуном от глубокого и удовлетворённого дыхания. Совсем не усталая, а лишь запыхавшаяся после этих упражнений, она весело плюхнулась на постель рядом с князем.
– Что значит – кто возьмёт? Я сама возьму сколько угодно мужей – столько, сколько пожелаю, и они ещё будут драться за возможность стать моими! Это Навь, дядя! – Свигнева со смехом щёлкнула Вранокрылу по носу. – Здесь у нас иные обычаи, чем у вас!
– Какой я тебе дядя? – проворчал князь, неприятно поражённый. – Ишь, племянница выискалась… Это как же так можно – чтобы у бабы было много мужей?
– У нас в Нави – так, – пожала Свигнева плечами. – Глава семьи – женщина. У моей матери вот, к примеру, пять мужей и двенадцать наложников, а раз в семь дней во дворец прибывают соискатели, и между ними устраивается состязание… Победитель отправляется к матушке в постель, а после она решает, что с ним делать дальше – оставить у себя в наложниках или отправить восвояси. Также она может выгнать наскучивших наложников и взамен выбрать новых. Мужья, само собою, остаются при ней всегда. Завтра, кстати, состоится очередное состязание за право разделить с владычицей ложе. Может, попытаешь счастья? – Свигнева подмигнула.
– Нет уж, меня сие не прельщает, – буркнул Вранокрыл. – Ежели глава семьи у вас баба, то кто же воюет? Тоже она?
– Нет, воюют мужчины, – отвечала Свигнева. – А мы управляем. Встречаются и среди нас воительницы – это их выбор. Но истинное предназначение женщины – давать новую жизнь, хранить и приумножать благосостояние рода, а также сберегать мудрость и знания, передавая их потомкам. Женщина строит и сохраняет, а мужчина в основном тратит ею созданное и накопленное… Впрочем, и грязную работу тоже делает он; война – одна из таких грязных работ. Ну и, конечно, он помогает женщине зачать потомство.
Рука Вранокрыла в который раз по привычке потянулась к усам и бороде, но ни того, ни другого больше не было. Князь плюнул с досады.
– Кто же придумал такие вывернутые наизнанку законы? – процедил он.
Спокойная ленца во взгляде Свигневы сменилась блеском морозных молний, от которых у князя зашевелились все волосы на теле.
– Ты говори, да не заговаривайся, княже, – холодно отчеканила она. – Твой род издревле поклоняется нашей богине Маруше, мог бы проявить и поболее уважения. Маруша создала Навь, заселила её живыми тварями, она же и дала своим детям закон, по которому мы живём теперь. Ты здесь в гостях, а гость должен уважать и хозяина, и установленные им порядки. Ежели какие-то обычаи чужды или непонятны тебе, это не повод их хулить.
– Гость? Вернее будет сказать – пленник, – угрюмо отозвался Вранокрыл. – Которому до сей поры неясно, зачем его похитили и какая доля ему уготована.
– Ты всё узнаешь в свой час, княже, не спеши, – изящно откидываясь на подушки, успокоила его Свигнева. – Ты приглашён на завтрашнее состязание; ежели не хочешь поучаствовать, то просто посмотришь на то, как это у нас бывает.
Престольная палата во дворце владычицы Дамрад достигала размеров рыночной площади в Зимграде – так показалось Вранокрылу, когда он под руку со Свигневой в числе прочих гостей миновал главный вход, ни дать ни взять – крепостные ворота. Если бы существовал пчелиный улей размером с небольшой город, то он издавал бы точно такой же гул, который наполнял это необъятное помещение. Привычный к роскошному многоцветию нарядов своих приближённых, здесь Вранокрыл тонул в скучном однообразии чёрного, оттенков серого и приглушённого коричневого, бурого, тёмно-болотного, дымчато-сизого – впрочем, к чему пестрота в мире вечного сумрака? Белый цвет носила только владычица, восседавшая на троне с пятисаженной спинкой. Это стремление к баснословно огромным размерам во внутренней обстановке дворца поражало князя: его собственное самомнение ещё не разрослось до такой степени, чтобы жить в доме, построенном словно бы для великанов. То, что было призвано создавать величие, лишь подчёркивало мелкость.
Сопровождавшая Вранокрыла Свигнева была на сей раз одета несколько более пристойно – в чёрное, шелковисто блестящее платье с пышными рукавами и глубоким вырезом на груди. Впрочем, то, что сзади выглядело как платье, оказалось весьма странным нарядом, ибо подол спереди тоже имел вырез от самого пояса, открывая ноги в узких кожаных штанах и вчерашних сапогах до середины бедра. Косички были собраны наверх и сплетены в замысловатую корзинку, увенчанную хохолком из пушистых чёрных перьев. Дочь правительницы провела князя к одной из свободных лавок в первом ряду недалеко от трона – по-видимому, это было место для почётных гостей – и сделала знак садиться.
К престолу владычицы вела лестница, покрытая ковровой дорожкой. По ступенькам были разложены подушки с кисточками, на которых сидели пятеро холеных, крепко сложенных мужчин с гладко выбритыми по здешнему обычаю лицами. Все они носили длинные волосы, передние пряди которых были заплетены в косички и украшены перьями и подвесками из самоцветов; в ушах у них поблёскивали серьги, а на когтистых пальцах – перстни.
– А почему у них глаза чёрным обведены? – склонившись к уху Свигневы, спросил князь.
– Чтобы казались больше и красивее, вестимо, – небрежно проронила та. И добавила снисходительно-насмешливо: – На что только не идут мужчины, чтобы женщина заметила и выбрала их!
Мужчины здесь носили украшения и пользовались тушью и румянами, наращивали мускулы и следили за красотой тела ради одной цели – быть приятными женскому взору. Вранокрыл плюнул и ругнулся про себя: не желал бы он жить в этом мире и лезть из кожи вон, чтобы понравиться бабе… А всё ради чего? Чтобы в итоге получить тёпленькое местечко пятого мужа и ублажать свою госпожу раз в месяц, когда дойдёт очередь? Ну уж нет.
– А который из них – твой родитель? – спросил он Свигневу.
– Мой отец – Рхумор, старший муж, – ответила та. – Он сидит ближе всех к матушке.