А Генри! Со слов Ивана я знала, что она вернулась в Балхаш и даже переехала из Обители на съемную квартиру и по словам «братьев» перед этим долго и громко ругалась с Шаркаруном, буквально ворвавшись в его келью. Что она думает о моем исчезновении? Знает ли, каким образом Владыка поучаствовал в моей судьбе? Иван был не настолько с ней близок, чтобы расспрашивать ее обо мне.К тому же он был бы последним с кем она стала бы делиться своим мнением. К нему она ревновала меня даже больше, чем к Сабрине. Я предполагала, что она ждет моего возвращения и что считает будто именно к ней я буду стремиться вернуться прежде всего. А вот радовало ли это меня? Теперь я с уверенностью могу сказать, что – нет. Я никогда не смогу полюбить ее так, как ей бы этого хотелось. Все те эмоции, что связывали нас пока мы жили в Обители, были замешаны на другом роде голода никак не связанного с демоническим вожделением или магией лилиту. Мы были одинокими. Я тосковала по своим друзьям и недоступной любви. А она по своим давно забытым воспоминаниям. Нам обеим не хватало душевной близости и мы одарили ею друг друга на какое-то время. Только для меня это время уже утекало безвозвратно. После ее отъезда я перестала нуждаться в ней вовсе и как в партнерше, и как в человеке. Да! По Сабрине я скучала больше. А это значит, что по –настоящему близки мы так и не стали . То, что она продолжает ждать от меня большего меня только удручало и заставляло чувствовать себя виноватой. С самого начала наших отношений именно Генри была всецело за то, чтобы они не выходили за рамки дружеского секса. А вот теперь именно мне придется рано или поздно вместо этих шатких рамок возводить бетонные стены отчуждения. С другой стороны я могу и ошибаться на ее счет. Я не смогу узнать о ее чувствах наверняка пока мне не представится возможность поговорить. Может быть , Сабрина во всем права и я ищу в других привязанности которой никогда и не было.
Вот кого мне сейчас действительно не хватало так это ее. Я все время вспоминала ее советы, словечки , которыми она разбавляла свою речь и примеряла к своим поступкам ее мнение. Вывод из этого можно было сделать только один, я почти забыла о том, какую роль она играет в моей жизни и поняла это только теперь, когда ее нет рядом. Она была тем самым воздухом которым дышишь , не замечая и задыхаешься без него, когда его нет. Анализируя события последних месяцев сейчас у меня было много времени для этого. Я осознавала что отдаляться от нее начала сама и задолго до последнего разговора , точнее ссоры и происходило это по моей вине. Я делала то, что никогда не стала бы делать раньше: скрывала от нее сначала свои чувства к орденоносцу, а потом свои взаимоотношения с Генри. Я не рассказала ей моем разговоре с Шаркаруном по поводу Ивана и даже теперь я не знаю, стала бы я говорить ей о событиях, которые по словам Кенжатая произойдут в Культе в скором времени. А ведь это ее тоже касается. И я почти уверена, что она никогда не простит мне того, что я знала о готовящемся нападении на Обитель и ничего ей не рассказала и никак не дала знать о том, что перемены в жизни Культа скажутся на судьбе каждой из лилиту.
Трудно признавать очевидное. Между нами однажды пробежала «черная кошка» и сохраняя видимость прежней искренней дружбы , я сама начала искать кого-то, ей на замену, кого-то кому смогу доверять больше. Это случилось в тот день, когда она флиртовала с продавцом дисков у меня на глазах, когда бросила мне в лицо сомнительное предположение, что он заинтересовался ею больше, чем мной и что я не равнодушна к нему. Она заставила меня сомневаться в себе. Заставила думать, что я схожу с ума от собственного воздержания и затаила на нее обиду да так глубоко затаила, что сама этого не заметила. Это летний день уже почти стерся у меня из памяти. Сейчас он казался мне одним из самых счастливых дней, когда моя жизнь еще не полетела в Тартар. С тех пор мой путь извилистый, скользкий и переполненный событиями привел меняв никуда. Но я все это время сохраняла в душе небольшую обиду на подругу как едва заметную занозу, которую не только вытащить, обнаружить в своем теле большая трудность.
Я уже давно не думала, что Сабрина претендует на моего избранника и даже не сомневалась в том, что если ко мне он испытывает странные несформировавшиеся чувства: смесь ненависти и страсти, от которой хочется лезть на стенку, то о ней вряд ли помнит. А если помнит не думаю , что к ней он относиться сердечней. В конце концов, она тоже лилиту. А он охотится на таких ,как мы, чтобы нас уничтожить. Но что-то заставляло меня не желать возвращаться мыслями в тот день и сохранить нашу женскую дружбу такой, какой она была до моей встречи с орденоносцем. Я противилась этому и сейчас. Я пыталась приучить себя к мысли, что смогу продолжить жить без нее. Поэтому уже всерьез задумывалась о том, какие документы мне придется собирать, какие вопросы решать и какие полномочия по ведению бизнеса ей передавать из тех что приходилось заниматься мне лично. чтобы полностью и безраздельно передать ей наш общий бизнес. Я собиралась выйти из дела. Да и по правде говоря, я уже всерьез начала готовиться к окончательному переезду из Балхаша
Я шла мимо ровно постриженной оградки из кустов дикой розы на километры тянущейся по обеим сторонам гравийной тропинки. Благоухало море розовых бутонов похожих на шиповник, но сами соцветия выглядели пышнее и мясистей. К этому аромату примешивался сонный влажный утренний туман рассеявшийся в воздухе прохладой. Так приятно было дышать полной грудью , заполняя легкие опьяняющим озоном. Боковая арка, свитая из вытянутых лоз, все-таки дикой розы, заманивала в темноту внезапного грота выросшего на пути внезапно. Оттуда тянуло затхлостью старого склепа и запахом прелой листвы. От самого начала куда-то вниз уводила каменная лестница осыпанная лепестками. Они то и гнили. Но делать нечего. Придется спуститься. Я вступила под арку. Стены из плотно обнявших друг друга кустов сросшихся как сиамские близнецы давили на сознание, вызывая в памяти картины давно просмотренных фильмов ужасов. Каменных плит за кустами я не вижу, но ощущение что они есть и незаметно сжимаются , чтобы меня раздавить присутствует все равно. К счастью коридор, ведущий вниз, к старой деревянной двери, совсем короткий. В темноте дверь выглядит так, словно находиться здесь уже давно. Но ноздри угадывают запах свежей древесины. Прикасаюсь к ней осторожно и правильно делаю, грубо обработанная доска так и норовит впиться в нежную кожу пальцев, чтобы обагриться кровью. Даже от легкого нажатия дверь поддается и без скрипа, без лязга петель распахивается внутрь нараспашку. В нос ударяет новый спектр ароматов: зелени, цветов, запах реки и горечь дыма от костров. Там наверху туманное утро. Здесь же царит сумрак полночной звездной синевы. Мне кажется вот - вот заиграет музыка. Что-то вроде композиции «На реке» из сериала « Мастер и Маргарита» и зашелестят мелодичные голоса русалок плещущихся в реке, да приветственные окрики ведьм слетевшихся в эту ночь на шабаш. Впрочем, я действительно слышу какие-то голоса. Идущие издалека, хотя мелодичными их назвать очень трудно. Голоса смешиваются в гул, в котором можно уловить так много: смех и звон бокалов, глухой звук ударных инструментов, равномерный и монотонный; глубокие вздохи и отчаянные стоны. Что-то происходило там, вдалеке. Пройдя всего лишь пару шагов я огляделась . Судьба занесла меня в незнакомые места и в данный момент я стояла на вершине холма. А у его подножия на берегу стремительно несущейся реки праздновали какое-то событие. Я должна была слышать треск и рев воды бегущей по каменистому дну, но не слышала из за шум производимого людьми или существами похожими на людей. снующих по берегу в непрекращающееся суете.