– Ты странный человек, Фредерик!
– Так ответил мне и Карлтон в тот день, когда я ему высказал все, что у меня было на душе. Вы сказали мне, что я заслужил этот его ответ своею дерзостью; он тогда осмелился поднять на меня свою палку. И в самом деле вы тогда были правы, потому что я бросил ему прямо в лицо это ужасное обвинение.
Леди Дженни Шесней была невольной свидетельницей этой сцены. Сегодня, припоминая это обстоятельство, я удивляюсь, как он оставил меня в живых. Я в самом деле был слишком дерзок. Но, дорогой отец, в этом деле есть нечто более ужасное, чем все эти вещи, о чем я еще не говорил тебе.
– Что же именно? – Спросил Стефен.
Фредерик рассказал тогда отцу, что жертвой этого ужасного преступления была ни кто иная, как Кларисса Шесней.
– Никогда в жизни я не слыхал ничего более ужасного!
– Воскликнул Стефен Грей.
В эту минуту карета въехала на главную улицу Венок-Сюда. Ее вдруг окружила густая толпа народа, издавшая крики радости.
«Вот он! Это он»! – Кричали со всех сторон.
Мистрис Файч, будучи не в состоянии хранить тайны, распространила весть о близком приезде сэра Стефена и выразила надежду, что сограждане устроят ему достойную встречу.
Совет этот оказался лишним. Толпа собиралась на улице в ожидании кареты и, увидев ее, еще издали закричала: «Да здравствует Стефен Грей! Да здравствует Стефен Грей!»
И, не успел Стефен Грей опомниться от неожиданности, как лошади были выпряжены и многие из толпы сами впрягли себя в карету, оспаривая друг у друга честь отвезти ее до дома Джона Грея.
Фредерик, не очень недовольный этой манифестацией, отворил дверцы и хотел выскочить, но окруженный этой густой толпой он убедился, что этого ему не удастся сделать и отказался от своего намерения.
Он пробовал сделать несколько замечаний. Стефен тоже хотел заговорить. Результатом этого был только воодушевленный крик и ускоренный шаг везущих карету.
Наконец, поневоле отдавшись своей участи, сэр Стефен добродушно стал кланяться во все стороны.
Но вдруг на дороге встретилось какое-то препятствие и толпа должна была остановиться.
Навстречу шла другая толпа народа, та, которая недавно окружала здание суда в ожидании решения участи Карлтона. Теперь она шла вслед за обвиняемым, которого целый конвой солдат4 сопровождал в городскую тюрьму.
Обе толпы соединились и смешали свои возгласы: одни за здравие Стефена Грея, другие угрожали Карлтону.
Карета так близко подошла к арестанту, что никому не было возможности идти ни вперед, ни назад, – до того их сжали со всех сторон.
Полисмены ничего не могли сделать с, разъяренной толпой.
– Долой! Хватайте его! По закону Линча! Поступим с ним, как он поступил со своею женою! Ещё минута и Карлтон очутился бы в руках толпы. Но сэр Стефен пришел к нему на помощь.
Стоя в карете с открытой головой, он обратился к толпе.
– Если вы хоть одним пальцем тронете мистера Карлтона, – сказал он, – вы дикари, вы более не мои сограждане, мои дорогие соседи, и никогда моя нога не будет более в этом городе. Честные вы англичане или нет? Если мистер Карлтон обвиняется в каком-нибудь преступлении, то разве у нас нет законов, чтобы наказать его? Вы не его судьи, не его обвинители! Он вам не сделал никакого зла. Друзья мои, если вы хотели осчастливить меня вашим приемом, не возбудите во мне вместо этого чувство горя. Не заставьте меня стыдиться за вас!
– Ведь это он изгнал вас из нашего города, мистер Стефен, – заговорил какой-то смельчак, – это он своею хитрою ложью подорвал наше доверие к вам, из-за него мы отвернулись от вернейшего из наших друзей.
– Это не ваше дело, а мое, – возразил Стефен. – Разве он вас изгнал? Если я забыл прошлое, то вы точно можете забыть его. А теперь, господа, если вы хотите проводить меня до Дома моего брата, отправимся туда все, если вы хотите, чтобы мы остались хорошими друзьями. Идем, не удерживайте меня так долго на воздухе. На дворе не совсем тепло! Идем! Кто любит меня – идет со мною!
Тон Стефена шутливый и внушительный в одно время, но вместе с тем и отеческий сделал необходимое. Карета двинулась в путь, а толпа сопровождала ее своими воодушевленными возгласами.
«Спасибо, сэр Стефен!» – Воскликнул Карлтон диким голосом; он теперь беспрепятственно мог следовать дальше в сопровождении полисменов.