– Я этого никогда не знал! – Говорил он как бы во сне, – я никогда не знал этого.
Хотел ли он сказать этим, что он не знал, что Кларисса сестра Лоры или, что письмо находилось в сундуке?
Билитиер продолжал:- Каким образом было найдено это письмо, узнали только из упреков, которые делала себе леди Лора, узнав, что это было причиной вашего ареста. Через несколько минут после вашего ухода у вас, – не знаю, по какой случайности, – была Пеперфли, леди Дженни пришла тоже туда. Они обе были свидетельницами отчаяния леди Лоры. Она на руках леди Дженни, рыдая, призналась, что открыла замок вашего сундука посредством отмычки. Толстая Пеперфли, вероятно, слышала все через дверь и, встретив меня передала все это. Она уже передала это мистрис Смит, мистеру Джону и всем, кого только она знает во всем Венок-Сюде. Таким образом об этом узнали и судьи. Здесь, видно, какая-то игра судьбы!
До следующего утра ничего нельзя было сделать и Билитиер простился со своим клиентом.
Несколько друзей – скорее любопытных – пробовали просить, чтобы их допустили к Карлтону, но тюремные власти отказали в этой просьбе, говоря, что не могут допустить к Карлтону никого, кроме его защитника.
Он отказался от ужина и попросил только позволения написать.
Ему принесли маленький столик и лампу, – милость, которая наверное не была бы оказана другому, обыкновенному обвиняемому. Но полиция не могла привыкнуть к тому, чтобы обращаться, как с преступником, с человеком, который еще несколько часов тому назад занимал такое высокое общественное положение в Венок-Сюде и который, между прочим, не был еще осужден.
Был там один молодой человек, который еще очень недавно служил в Венок-Сюдской полиции. Его звали Болер. Карлтон недавно лечил его. Из благодарности молодой Болер чувствовал себя обязанным.
Было уже довольно поздно. Болер перед уходом зашел к Карлтону, чтобы осведомиться не нужно ли ему чего-нибудь, он увидел на столе письмо, адресованное на имя леди Лоры Карлтон. – Желаете ли вы, сударь, чтобы это письмо было передано по адресу сегодня же вечером? – Спросил он.
– Нет, – сказал Карлтон, – достаточно, если его передадут завтра утром. Только позаботьтесь об этом, Болер.
Он оставил его одного и, пожелав ему спокойной ночи, запер дверь на замок.
Утром Болер первый вошел в келью к Карлтону.
Он посмотрел на кровать. Казалось, арестант спал глубоким сном.
– Нет надобности будить его, – сказал он, он может спать еще целый час. Быть может ему не скоро удастся заснуть так крепко.
Он тихо ушел, но, вспомнив письмо, возвратился назад и взял его со стола.
Он отнес письмо тюремному смотрителю, прося позволения отнести это письмо.
Смотритель повертел письмо в руках и проворчал: «Малейшая вещь может иметь большое значение у такого преступника, как Карлтон. Письмо запечатано».
Быть может одно мгновение он хотел открыть письмо и прочитать его, но потом решил отправить письмо, как оно было, и отдал его Болеру, сказав, что он может отнести его.
– Могу ли я принести ответ?
– Да, если таковой будет. Вы можете спросить.
Болер отправился в путь со всею важностью носителя такого письма.
Был холодный день, небо было облачное и грустное, на улицах однако было сильное движение. Все веноксюдцы решили в этот день непременно попасть на заседание суда и каждый поэтому спешил явиться по возможности раньше.
Болер, подойдя к дому Карлтона, два раза постучался в дверь и позвонился по обычаю лондонских почтальонов.
Леди Лоры не было дома. Леди Дженни взяла ее к себе в Седер-Лодж.
Так сказал Болеру Джонатан, слуга Карлтона, который был очень взволнован.
– Хорошо, – сказал Болер, – мне нужно передать одно важное письмо, я пойду в Седер-Лодж.
– Извините, сударь!.. – сказал Джонатан, – не будете ли вы столь добры, чтобы сказать мне, как, по вашему мнению, может кончиться дело моего господина? Худо, не правда ли?
– Быть может да, быть может нет, мой друг, – ответил Болер снисходительно. – Против него существуют сильные обвинения, но быть может он еще сумеет оправдать себя.
С видом авторитета дав такой ответ, который, между прочим, ни к чему его не обязывал, Болер направился в Седер-Лодж.
Ему отворила Юдио и повела его к леди Лоре.
Дженни собиралась выпить чашку кофе; она всю ночь оставалась около своей сестры, нервы которой находились в страшном напряжении. Лора то жалела своего мужа и упрекала себя в том, что она причина его гибели, то обвиняла его в коварстве и измене. К счастью, эти припадки, дойдя в ней до пароксизма, скоро и улеглись, не оставив за собою глубоких следов.