Это был мистер Карлтон, тот самый доктор, которого приглашала больная в Венок-Сюде.
Среднего роста, очень стройный, с каштановыми волосами, с голубыми глазами, с правильными чертами, нежным цветом, и несколько холодным выражением лица Карлтон казался моложе своих 28 лет. Проницательному взору мог не понравиться склад его тонких и сжатых губ. Но на всей его фигуре лежал отпечаток изящества и порядочности – он был совершенный джентльмен. Заметив кого-то в полумраке, царствующем на английских станциях по воскресеньям, он слегка приподнял шляпу и, дойдя до выходной двери, взглянул на улицу.
– Тейлор, – обратился он к служителю, приехал ли мой грум с каретой?
– Нет, сударь, не видать.
Карлтон вернулся обратно, прошелся по залу и, отворив выходную дверь, снова посмотрел вдаль.
– Добсон, – сказал он кондуктору омнибуса, – не встречали ли вы дорогой мою карету?
– Нет, сударь. Но позвольте вам предложить место в омнибусе, я, ведь, возвращаюсь без пассажиров.
– Нет, благодарю вас. Вы меня раз чуть вдребезги не разбили.
– О, это случилось с вами прежде, чем я узнал, кто вы такой. Я не имею обыкновения плохо возить своих горожан.
– Пусть они вам и доверяются, а я пойду лучше пешком, если мой экипаж запоздает.
Добсон, видя, что он не уговорит мистера Карлтона, сел на козлы и, ударив кнутом по лошадям, поехал крупной рысью.
Было уже без десяти минут семь, когда мистрис Шмит пошла брать билеты, оставив на диване сверток с маленьким существом. Как раз в эту минуту Карлтон возвращался в залу и услыхал слабый крик с дивана; он подошел и, ощупав сверток, лежащий на диване, почувствовал что-то мягкое и теплое. Темнота мешала ему рассмотреть, что это было такое, он зажег спичку и увидал маленькое личико тщедушного ребенка. Бедный малютка заплакал, когда подходила к дивану мистрис Шмит.
– А, вы его разбудили, – сказала она недовольным тоном.
– Я ушам не поверил, – сказал Карлтон, – когда услыхал крик, исходящий из свертка, и не мог понять, ребенок ли это или котенок.
– Действительно, крик его может ввести в заблуждение. Несчастный ребенок. Просто невероятно, чтобы мог жить такой слабый.
– Он родился раньше времени, – заметил Карлтон.
– Раньше времени? – Повторила мистрис Шмит, пораженная его замечанием. – Почему вы так думаете, молодой человек?
– Да потому, что часто приходилось принимать рождающихся.
– Так, стало быть, вы доктор?
– Да, я доктор, и как доктор вам предсказываю, что этот маленький образчик человечества не в состоянии путешествовать.
– Я не утверждаю противного, но мало ли что нужда заставляет делать.
– Когда он родился?
– Вчера утром. Милостивый государь, имеете ли вы какое-нибудь влияние в этой стране?
– Почему вы меня об этом спрашиваете?
– А если оно у вас есть, надеюсь, вы им воспользуетесь и уничтожите этот ужасный омнибус. Эти ухабы и рытвины всю дорогу могут совершенно изуродовать пассажиров. Мне пришлось ехать в нем сегодня от станции и на станцию; один только Бог знает, сколько мук я перенесла. Все путешественники могут это подтвердить.
– Просто срам! – Воскликнул мистер Карлтон и что меня более всего удивляет, так это то, что жители Венок-Сюд мирятся с такой дорогой. Они непременно дождутся несчастного случая и тогда только возьмутся за ум.
– Один несчастный случай уже был, сударь; в прошлую пятницу в этом омнибусе приехала в Венок-Сюд больная молодая женщина и ее так в нем растрясло, что страдания ее были ужасны и следствием такого путешествия было рождение вот этого бедного ребенка.
– В самом деле? А мать?
– К счастью, она чувствует себя хорошо, но могло случиться наоборот.
Мистер Карлтон с нею согласился.
– Вероятно, она одна из пациенток братьев Грей? – Спросил он. – Скажите, не молодая ли это Липсоне из Монтикюля?
– Нет, сударь, но не все ли равно: фрейлина ли королевы Виктории, дочь ли бедного мужика, ведь зло будет одно и то же.
– Черт возьми этот проклятый омнибус.
– Кто едет в Лондон? – Сказал начальник станции, показавшись в двери, ведущей в залу. Мистрис Шмит собрала свои свертки и, пожелав всего хорошего своему новому знакомому, вышла на платформу.
Мистер же Карлтон, услыхав шум колес подъезжавшего экипажа, направился к двери?
Глава IV
Подъезжавший экипаж был тот самый изящный кабриолет, про который так много говорила мистрис Гульд.
Карлтон, выходя со станции, окинул взглядом кабриолет и тотчас заметил, что кучер пьян.