А размышляла Салли о фермах потому, что по собственному опыту знала, что из деревенских девчонок настоящих медсестер не получится. Все они свято уверовали в то, что стать медсестрой — пик карьеры. Видимо, рассчитывали заполучить в мужья врачей. Из этой троицы ни одна так и не заполучила, но старшая сестра Митчи об этом ничуть не печалилась и веселилась от души. И от ее шуток мужчины не просто смеялись, а хохотали до упаду.
Эта самая Митчи, вихляя бедрами, поднялась на борт парохода в Мельбурне. С первых минут она стреляла глазами так, будто от этого зависело ее личное счастье и благополучие. И все же она была из тех старших медсестер, которой стоило лишь окинуть кого-нибудь из девушек взором исподлобья, как та уже была готова ноги ей целовать. А вот две другие, можно сказать, служили для Салли примером для подражания — ни намека на застенчивость, невосприимчивые к традиционным бабьим страхам, типичным для тех, чья жизнь сводится к вечной борьбе с нуждой, угождению мужу и уходу за детьми. Им легко удавалось подавлять в молодых врачах мужское начало и запугивать медсестер до дрожи в коленях. Пациенты называли их мегерами, и Салли понимала, что они от всей души старались оправдать присвоенный им статус.
Сидевшая напротив Салли за тем же столом Онора в гораздо меньшей степени воздействовала на доктора Феллоуза и остальных флотских врачей, чем старшая сестра Митчи на капитана корабля и офицеров старшего ранга. Она ничуть не страдала от того, что ни гости кают-компаний парохода, ни перетянутый портупеями офицерский состав ее не знают. Она была весьма способной ученицей. В больнице Сент-Винсент она внушала молодым офицерам-медикам, что им необходимо освоить питье денатурата. И эти ребята, знатно подравшись между собой в Дарлингхерстовском парке в тени тюремного здания, с порезами и другими травмами попадали к утру в приемное отделение и не могли вспомнить, где и когда их получили. По ее словам, она делала перевязку какому-то бездомному бродяге, и у того вдруг начался припадок. Митчи побежала за подмогой, но, вернувшись с санитаром, увидела, что бродяга преспокойно лакает из флакона медицинский спирт.
Это о том, что касалось ее работы и готовности в любой момент повеселиться.
Восхищение Салли Онорой не знало границ, и она понимала, что Онора — человек порядочный, о чем говорило то, как она справилась с пошивом форменной одежды. Платья были сшиты настолько аккуратно и тщательно, что другие медсестры интересовались у Салли, где это она откопала такого классного портного. Да, Онора слов на ветер не бросала! На первый взгляд она могла показаться болтушкой. Болтушкой — да, но никак не лгуньей. Она принадлежала к числу девушек, которые чуть ли не постоянно повторяют: «Вот выйду я замуж…» Такие девицы иного будущего себе просто не представляют и в мыслях не держат участи прозябающей в одиночестве старой девы, хоть и ни от кого не зависящей. И тем не менее Онора не забивала себе голову перспективами выскочить за какого-нибудь военврача, по крайней мере именно в этом она пыталась убедить Салли. Слишком уж большие гордецы, полагала Онора. Распустили их пациенты. И дома с женами норовят вести себя, будто те — их пациентки!
Такие вот вещи Онора изрекала за столом. Ни один из многообещающих офицеров медицинской службы — так величали военврачей, — не мог вести себя настолько по-человечески, чтобы она, Онора, остановила на нем свой выбор.
По случаю пересечения экватора капитан распорядился соорудить на верхней палубе большой плавательный бассейн из парусины и заполнить его морской водой. Именно ему была уготована роль стать местом для совершения обряда первого в жизни пересечения экватора. Кое-кому уже приходилось пересекать границу южного и северного мира: в свое время группу врачей, в основном из Эдинбурга, Дублина и Лондона, сначала направили в Австралию, теперь же они возвращались в родные пенаты. Но большинство медперсонала всех рангов родились и выросли в Австралии и воспринимали — кстати, как и Салли, — что поездка по железной дороге из Мельбурна в Сидней или плавание на борту пароходика, обслуживавшего прибрежный судоходный маршрут от Брисбейна, — важнейшие события в их жизни. А сейчас им предстояло пересечь экватор — тот самый экватор, жгучую и нетленную нить, отделявшую наивное простодушие и непритязательность Юга от суровой притязательности целеустремленного Севера, полушарие колонистов от полушария колонизаторов.