Их нынешняя экскурсия не напоминала утонченность осмотра Руанского собора. Однако отнюдь не по вине самого собора. Просто сейчас их мысли блуждали далеко отсюда. Они прошли вдоль заложенного мешками с песком нефа, замечая следы пожара на стенах в некоторых местах. Все витражи были убраны. Как и множество статуй из боковых приделов. Но алтарь был по-прежнему богато украшен. На некоторое время оба погрузились в его изучение. Но все это огромное хитроумное нагромождение камня, эти молитвенно сложенные руки, все эти своды, так долго сопротивлявшиеся силе тяготения, все это служило лишь предлогом отсрочить главную цель свидания.
В одной из боковых ниш, глубокой и темной, отгороженной дополнительной горкой мешков с песком, они так стремительно бросились друг к другу, что трудно было понять, кто был зачинщиком. Поцелуй был настолько глубоким и томным, насколько позволяло место. Губами она ощутила запах и сладкую крепость коньяка. Чувствуя, что оказалась в неведомом краю, где кончается явь обычного самоощущения, она, чуть помедлив, сказала:
— Я все думала, как долго мы будем добираться до этого места.
Он рассмеялся низким голосом совсем рядом с ее лицом.
— Значит, не я один думал о том, сколько потребуется времени, — проговорил он, — но, если хочешь знать, я подготовился… не знаю даже, как тебе об этом сказать. Есть одно местечко, к северу отсюда. Там всего несколько солдат… деревушка Айи-Сюр-Сомм. Там же, на западном берегу, небольшой довольно приличный отель. Я забронировал два номера и дал взятку шоферу, чтобы он нас туда отвез, как он думает, только ради обеда за городом. И мы действительно пообедаем. Потом сможем вернуться или остаться там.
Он потер на удивление гладкий подбородок. Ту же часть лица, промелькнуло у нее в голове, что отстрелили офицеру Констеблю. Ей следовало побороть все еще крепко сидящую в ней привычку Дьюренсов принимать все, сулящее чистую радость, с обязательной примесью грусти и страха.
— О, мы непременно останемся, — сказала она ему как женщина, знающая, что делает, женщина, о существовании которой в себе она никогда раньше и не подозревала.
— Ты говоришь непременно? — спросил он как-то недоверчиво.
— Да. И меня не беспокоит, потеряешь ли ты ко мне так называемое уважение.
— С чего это я потеряю к тебе уважение?
Лишь много позже такие слова стали банальностью, повторяемой миллионами, словно некий молитвенник или иной менее сакральный устав предписывал обмен не только обычными брачными обетами, но приемами соблазнения. Тем не менее для этих двоих в нише все это казалось новым. Салли всегда ужасно хотелось вести себя бесшабашно, казаться искушенной и тем вызывающей зависть. И момент настал, Чарли любил ее за это.
— Нужно зайти в кафе, — он сказал, словно мог осознать произошедшее только сидя. — Подожди, — сказал он. — Не сейчас.
Они нашли кафе и устроились за столом, стоящим в тени. На сей раз они пили кофе.
— Послушай, — сказал Чарли. Он смотрел на нее прямо, но даже на обветренном лице она не могла не заметить проступившего румянца смущения. — Нас ждет нечто роковое или восхитительное, — сказал он. — Я заказал два номера, но все это без толку. Мадам не обманешь. Здесь все не так, как у англичан, где достаточно приличным считаются смежные номера. Впрочем, это к делу не относится.
Ей подумалось, что она, может статься, волнуется даже сильнее его, но не знает, как ему сказать, чтобы он перестал об этом думать. И в то же время его нервозность нравилась ей и возбуждала ее.
— Не думал, что в итоге нам придется обсуждать подобные пошлости, — сказал он. — Все эти дешевые уловки. Все эти танцы с тенями. Прости меня.
Она тронула его за руку, словно просила: давай с этим покончим!
— Почему приходится все это планировать как какое-то преступление? — вздохнул он.
— Потому что теперь счастье сделалось преступлением, — ответила она.
Он благодарно рассмеялся, но покачал головой. Его замешательство так и не прошло.
— Но все гораздо хуже, чем я тебе сказал, — продолжал он. — Еще эта фальшивка, свидетельство о браке… Французские офицеры изготавливают их и продают нам… Приехав туда, я могу сказать, мадам, бронирование двух номеров было ошибкой… Мне с женой достаточно…
Она подняла руки вверх.
— Не нужно мне об этом рассказывать, — проговорила она. — Оставь это при себе.
— Но почему мир озабочен подобной формалистикой?
— Чтобы люди дважды подумали, — предположила она.