Это сочли очень плохим признаком, поскольку до этого врачи было решили, что волна гриппа пошла на убыль. Ее отнесли в палатку, отведенную для заболевших. За ночь стремительно развилась тяжелая пневмония. Кто-то назвал первый этап инфлюэнцы, которую, как по ошибке подумали, подхватила Салли, «трехдневной леди». Но эта леди умела бушевать и быстрее. Днем Онора и Фрейд по очереди навещали Леонору, разговаривая с ней через маску, меряя температуру и пульс, умывая лицо и обещая, что она скоро выздоровеет. Салли, которая, как считалось, проходила восстановительный этап, посоветовали туда не ходить. В любом случае выздоровление было вполне возможно для такой молодой и яркой девушки, как Лео, чья жизнь начиналась как в романе — намеченным браком, о котором было объявлено еще две весны назад, отложенным из-за тяжких событий, но история была задумана длинной, теперешним обстоятельствам отводилось в ней всего несколько страниц. Ее жизнь с самого детства и до влюбленности, которая со временем расцвела в благородный и мощный союз, именно такая жизнь была предначертана Лео. Это чувствовали все. Ей должно было стать лучше.
В моменты просветления Лео говорила, что чувствует боль в глазах и спине. Но на следующий день ее лицо страшно посинело, Онора и Фрейд с тревогой увидели пенящуюся кровь в ее ноздрях. Они торопливо меняли мокрые от мочи простыни, а она стонала и бредила. Ближе к вечеру майор Брайт сказал, что появились геморрагические симптомы, и кровь уже во рту. Она впала в кому, и через два часа, а известие о ее болезни еще даже не успело дойти до капитана Феллоуза, умерла.
К горю примешивалось удивление. Девушке с душой, начертанной не на песке, а на прочном камне, не удалось сохранить власть над землей. Эта девушка теперь навек связана с гибельной Соммой. В траурной процессии шли все медсестры, свободные от дежурства на передовом пункте эвакуации раненых, все санитары, провожая ее в последний путь, над могилой стоял отряд французских территориальных войск и пожилой трубач, все в касках и синих мундирах. Прибыл доктор Феллоуз. Он шатался, дышал перегаром и бормотал слова благодарности за соболезнования, которые были ему выражены у края могилы. Короткой была не только жизнь, но и церемония, поскольку медсестрам надо было возвращаться на пункт эвакуации раненых.
Эта внезапная, стремительно наступившая смерть Леоноры настолько выбила Салли из колеи, что она могла бормотать лишь какие-то банальности, вроде: «Бедная, бедная девушка. Такая красивая, такая умная и такая хорошая медсестра». То был очевидный пример, насколько вирусам и войне плевать на любой намеченный план. В мирное время положить конец жизни могло падение с лошади или упавшее дерево, столбняк и перитонит. Человек был бессилен, но оставалась вера, ведь вера спасала от страха, и хотелось думать, что эти жертвы — всего лишь второстепенные персонажи человеческой комедии, вроде расплывчатой фигуры раздавленного деревом мужа миссис Сорли. Но теперь грипп в сочетании с порохом и взрывчаткой, пулеметами и горчичным газом эти иллюзии развеял. И число считающих этот ужас делом рук врага уменьшалось. Захваченные в плен немцы тоже болели гриппом, доказывая тем самым, что тот косит всех без разбора.
Однажды вечером в столовой Онора спросила Салли:
— Как ты думаешь, это наказание нам всем за войну?
Большинство, в том числе сама Онора и Салли, с детства усвоили учение о свободной воле. Человек сам выбирает, что делать. Что бы он ни решил, Бог подпускает, но может и наказать.
Фрейд быстро спросила:
— Если он не вмешивается, чтобы не допустить, почему он вмешивается, только чтобы наказать?
В некоторых высказываниях Фрейд сквозило бунтарство. Изменилось слишком многое из усвоенного в детстве, что так хотелось бы вернуть.
После внезапной смерти Лео Салли стал преследовать ужас неминуемой гибели Чарли, как и других, но уже от рук врага. Ее всегда бросало от веры к отчаянию, но теперь эти приступы чередовались с чудовищной стремительностью. Высота его духа в чем-то помогала, а в чем-то мешала. А теперь грипп стал дополнительным источником беспокойства за него, от которого она уже не могла отвлечься, как обычно, — работой до полного изнеможения.
За завтраком майор Брайт провел общее собрание в столовой и зачитал письмо от генерала медицинской службы с похвалами за их «образцовую» работу на пункте. Оказалось, существовала формула коэффициента смертности, в зависимости от численности врачей, медсестер, санитаров на пункте. Уравнение проливало на них благодатный свет. Математика подчеркивала, что дело не в отдельных трепетных душах, а в цифрах. От этого стало еще хуже.