— Сестра Митчи хочет видеть вас в салоне. Сию минуту, как она выразилась.
Вообще-то салон предназначался главным образом для офицеров — хотя медсестрам вход туда тоже не воспрещался, они редко пользовались этим правом, пожалуй, до самого последнего времени, когда их стали туда загонять песчаные бури. Помещение напомнило Салли снимки из газеты «Мэйл», на которых были запечатлены клубы Сиднея — точная копия лондонских. Те же стулья с толстенной обивкой, те же крохотные столики красного дерева или ему подобных сортов, оставшиеся еще с тех пор, когда здесь располагался отель. Повсюду лакированные газетницы — с газетами отовсюду: из Франции, России, Сербии, Месопотамии. В комнате находились десятка два с половиной женщин — включая ее сестру в обществе Кэррадайн, и Фрейд с ее скульптурным личиком, и Слэтри, и Леонору Кэйсмент. Все застыли в ожидании, что будет сказано. Сестра Митчи была уже не в обычной форме медсестры, как еще считаные минуты назад, а в дорожном костюме и серой шляпке. Видимо, смена гардероба должна была подчеркнуть значительность полномочий, которыми отныне она наделялась.
— Итак, леди, — начала она. — К нам едут новички, медсестры, их корабль уже прибыл в Суэц. А нам предстоит сесть на корабль. Если в данный момент у вас есть пациенты, требующие особого ухода, прошу изложить все необходимые сведения на бумаге, они будут переданы вашим сменщицам. Вы забираете с собой все — комнаты, где вы жили, переходят к другим. Сувениры, которые вы приобрели на базаре, оставить не возбраняется, на ваше усмотрение — ну там, верблюды из сандалового дерева, резьбу. И еще — насчет одежды: одеться вам предстоит вот так. — И с этими словами Митчи указала на себя. — Но не забудьте положить форменную одежду и все остальное. Вам, разумеется, не терпится узнать, куда вас отправляют? Что же, могу вам сказать, куда вас отправят сначала.
Эта фраза вызвала у всех улыбку.
— Так вот, дорогие мои, в Александрию, — пояснила Митчи. — Изумительное место, там спальня Клеопатры и костер Мухаммеда. Экипажи прибудут сегодня в половине четвертого и отвезут вас на вокзал в Рамзее. — Сестра Митчи сверилась с листком, который держала в руке. — Наш следующий пункт назначения — плавучий госпиталь и уже знакомый нам «Архимед I». Архимедом звали одного грека, который любил купаться, а, купаясь, вытеснял воду. Будем надеяться, что он и сейчас нежно взирает на своих сестренок. И еще — касательно того, что говорилось ранее, заверяю вас — вас выбрали, оценив по достоинству ваши способности и поведение. И не советую никого разочаровывать.
— Так куда нас все-таки посылают, сестра? — выкрикнула Онора. — То есть сразу же на «Архимед I»?
Митчи чуть подалась вперед.
— Поскольку мы — плавучий госпиталь, и все новости в любом случае со дня на день появятся в газетах, могу вам сообщить, что нам предстоит прибыть в тот самый Геллеспонт[7], у входа в который все и начнется, то есть к воротам между греками и Оттоманской империей.
Лица женщин посерьезнели. Географические атласы в их головах особой точностью не отличались.
— Древние знали этот район вдоль и поперек, — продолжала Митчи, — но в те времена мир был крошечным. Мы будем помогать там раненым солдатам, которые тоже знают не больше нашего. Исход кампании прочат удачным, и, предупреждаю, вполне может статься, что нам придется спасать турок. Они ведь тоже люди из плоти и крови. И тоже рождены на свет женщинами. — Митчи обвела взором стоящих, будто ожидая, что кто-нибудь осмелится опровергнуть только что высказанную ею аксиому И тут же решила перейти к чисто бытовым вопросам. — Оденьтесь потеплее, сегодня ночью между Каиром и Александрией будет холодно. Воспаление легких оставим солдатам — у них куда больше причин его подхватить.
В экипажах они миновали успевший стать им привычным город — теперь он уже не очаровывал и не пугал. Арабы, не обращая внимания на движение, вели под уздцы верблюдов, нагруженных дровами на продажу, и ехали на запряженных осликами телегах. Оборванцы, рискуя оказаться под колесами военных грузовиков, цистерн с водой, белоснежных лимузинов богачей, наперебой предлагали купить обычную дребедень или выклянчивали мелочь.