— Что случилось?
— Нам необходимо повидаться!
— Но я не могу выйти! У меня мокрые волосы!
— Дорри, это очень важно.
— Ты не можешь сказать по телефону?
— Нет, я должен тебя увидеть. Встретимся через полчаса на нашем месте.
— К тому же и дождь идет… Зайди ко мне в общежитие…
— Нет. Послушай, помнишь ресторанчик, где мы были в прошлый раз? «У Гидеона»? Я буду ждать тебя там в девять часов.
— Но почему не в общежитии?
— Дорогая, прошу тебя…
— Это связано с завтрашним днем?
— И да, и нет. Я все тебе объясню, когда будем «У Гидеона». Подойди к девяти.
— Хорошо, договорились.
Было без десяти девять, когда он выдвинул ящик письменного стола и достал из-под пижам два конверта. Один из них, заклеенный и снабженный маркой, был адресован мисс Эллен Кингшип, женское общежитие университета Колдуэлл, Висконсин.
Адрес он напечатал днем на одной из пишущих машинок, поставленных для общего пользования в холле Студенческой ассоциации. В этот конверт он вложил страничку с текстом, переведенным Дороти. Во втором находились две капсулы с мышьяком.
Он сунул по конверту во внутренние карманы пиджака, пощупал их, чтобы не перепутать, надел плащ и, бросив последний взгляд в зеркало, вышел из комнаты.
Выходя, он переступил через порог с правой ноги и сам улыбнулся своему ребячеству.
Ресторан был почти пуст. В одной из кабин два человека, склонившись над шахматной доской, застыли в неподвижной позе. В другой сидела Дороти, держа в руке чашку кофе. Казалось, она старается увидеть там будущее, как гадалка в хрустальном шаре. Волосы ее, завязанные на затылке шелковым шарфом, обнажали лоб с рядом плоских завитушек, закрепленных заколками.
Его присутствие она почувствовала только в тот момент, когда он уже стоял перед ней, и подняла на него свои большие карие глаза. На ней не было косметики. Бледное лицо и гладкие волосы делали ее совсем юной.
— Что случилось? — спросила она взволнованно в то время, как он снимал плащ и садился напротив.
Он не сразу ответил, выждал пока подойдет Гидеон, пожилой человек со впалыми щеками, и заказал ему кофе.
— Вернувшись сегодня домой, я нашел записку от Герми Ходсена.
— От Герми Ходсена?
— Я позвонил ему. Оказывается, с таблетками произошла ошибка. Его дядя… — Он остановился, взял у подошедшего Гидеона чашку с кофе и подождал, пока тот удалится. — Его дядя не понял, о чем речь, и приготовил другое лекарство.
— Что именно?
— Какое-то рвотное. Поэтому тебя и тошнило.
— Но с этим все кончено! Ты так со мной говорил по телефону, что я по-настоящему испугалась.
— Нет, еще не кончено, дорогая. Я только что встретился с Герми, и он передал мне то, о чем я просил его в первый раз.
— Но…
— Никакой трагедии не произошло. Просто мы снова там, где были в понедельник. Если нам на этот раз повезет, тем лучше. В противном случае, ничто не может нам помешать завтра же зарегистрироваться. Лекарство у меня с собой, и ты сможешь его принять сегодня вечером.
— Но…
— Но что?
— Я не хочу начинать все сначала… Не хочу этих таблеток! Я так радовалась, была так счастлива…
Из ее глаз полились слезы.
— Бэби, бэби, — сказал он мягко, — неужели мы будем снова все это обсуждать? Я ведь беспокоюсь о тебе, не о себе.
— Если бы ты в самом деле беспокоился обо мне, то хотел бы того же, что и я.
— А чего ты хочешь, бэби? Умереть с голоду? Ведь речь идет не о каком-нибудь романе, а о нашей жизни!
— Да не умрем мы с голоду! Зачем все видеть в черном свете? Ты сумеешь найти работу, даже если не закончишь университета. Ты способный, ты…
— Что ты можешь знать об этом? Сразу видно, что ты всю жизнь была богата!
— Ты всегда попрекаешь меня богатством! Почему ты придаешь этому такое значение?
— Но ведь это, действительно, имеет большое значение, Дорри, нравится это тебе или нет! Взгляни на себя: твоя обувь всегда подходит к туалету, а к каждой паре туфель подобрана соответствующая сумка. Ты к этому привыкла, ты не можешь понять…
— И ты думаешь, что это для меня так важно? О, я знаю, иногда я тебе кажусь смешной, романтичной… Может быть, это оттого, что ты на пять лет старше меня, что ты сражался, что ты мужчина… но я уверена, что когда два человека в самом дело любят друг друга, как мы с тобой, деньги и другие материальные вопросы не играют роли.
Она закрыла лицо руками, чтобы заглушить рыдания.
— Бэби, но я ведь тоже так думаю, — сказал он, отводя ее руки от лица и вытирая ей слезы своим платком. — Может быть, я действительно все вижу в слишком черном свете. Не исключено, что мы будем очень счастливы. Но нужно быть реалистами. Дорри! Мы были бы еще счастливее, если бы могли пожениться летом, получив разрешение твоего отца. В твоих силах принести нам это счастье. Прими же лекарство, у тебя нет серьезных причин для возражений.