Прибывшая вскоре полиция обнаружила на парапете, окружающем вентиляционную шахту, сумку, в которой находились свидетельство о рождении и студенческий билет. Эти документы позволили установить личность погибшей. Полицейские нашли также наполовину обгоревшую сигарету со следами помады, соответствующей той, которой пользовалась мисс Кингшип, из чего они заключили, что она провела на террасе несколько минут до рокового падения.
Рекс Карджил, лифтер, заявил, что примерно за полчаса до трагедии он сопровождал мисс Кингшип на шестой или седьмой этаж. Другой лифтер, Эндрю Векки, отвез жертву после половины первого, как ему кажется, на четырнадцатый этаж, но не сумел уточнить, на каком этаже она вошла в кабину лифта.
По заявлению Кларка Д. Уэлча, ректора университета Стоддард, успехи мисс Кингшип в занятиях вполне удовлетворяли педагогов. Соученики погибшей девушки не высказали никаких предположений относительно того, что могло заставить ее решиться на такой отчаянный шаг. По их мнению, это была спокойная, уравновешенная девушка. «Никто из нас не знал ее достаточно близко», — добавила одна студентка.
Есть основания думать, заявил вчера журналистам Элдон Чесер, начальник полиции Блю-Ривер, что Дороти Кингшип, студентка второго курса университета Стоддард, упавшая с крыши ратуши, совершила самоубийство. Жертва отправила своей сестре Эллен Кингшип, студентке университета Колдуэлл в штате Висконсин, письмо без подписи, но написанное, вне всякого сомнения, ее рукой. Текст письма не был опубликован, но начальник полиции считает, что он содержит в закамуфлированной форме «намерение совершить самоубийство». Это письмо ушло из Блю-Ривер вчера утром в шесть часов тридцать минут.
Получив его, Эллен Кингшип попыталась позвонить сестре, но ее соединили с ректором университета Кларком Д. Уэлчем, на чью долю выпала печальная необходимость сообщить мисс Кингшип о смерти младшей сестры. Мисс Кингшип немедленно выехала в Блю-Ривер, куда она прибыла вчера вечером. Приезд Лео Кингшипа, отца погибшей, ожидается сегодня в течение дня, так как его самолет из-за плохой погоды приземлился в Чикаго.
«Она улыбалась все время, пока была в моей комнате, а несколько раз даже расхохоталась. Сначала я подумала, что она возбуждена каким-то радостным известием, но теперь понимаю, что это были симптомы крайней нервозности. Мне следовало бы заметить, насколько ее смех звучал натянуто и неестественно — ведь я изучаю психологию».
Так Аннабелла Кох, студентка второго курса университета Стоддард, описывает состояние Дороти Кингшип за два часа до смерти.
Мисс Кох, очаровательная девушка из Бостона, оставалась вчера в своей комнате из-за жестокой простуды. «Дороти постучалась ко мне, — сказала она, — немного позже одиннадцати. Я была в постели. Меня удивил ее приход, мы были едва знакомы. Она попросила одолжить ей пояс от моего зеленого костюма. Должна вам сказать, что у нас с ней совершенно одинаковые костюмы, хотя мой куплен в Бостоне, а ее в Нью-Йорке. Мы обнаружили это, когда обе были приглашены на обед в один дом, и очень расстроились. Так вот, она попросила одолжить ей мой пояс, объяснив, что сломала пряжку на своем. Я чуточку поколебалась, но заметив, что ей очень этого хочется, сказала, в конце концов, в каком ящике она его найдет. Она горячо меня поблагодарила и почти сразу ушла».
Тут мисс Кох сделала небольшую паузу и сняла очки.
«Но вот что самое любопытное. Войдя в ее комнату, полиция нашла мой пояс на письменном столе. Я узнала его, так как позолоченная пряжка на нем слегка стерлась, и в свое время меня это огорчило, потому что костюм очень дорогой.
Поведение Дороти кажется мне необъяснимым. Зачем было брать мой пояс, если она не собиралась им воспользоваться? На ней был этот зеленый костюм, когда… случилось несчастье. По моей просьбе полиция установила, что ее собственный пояс был в полном порядке. Все это выглядит очень загадочно.
Потом я поняла, что пояс был лишь поводом для того, чтобы поговорить со мной. Должно быть, она вспомнила обо мне, когда надевала свой зеленый костюм и, зная, что я не выхожу из комнаты, ухватилась за первый попавшийся предлог, чтобы зайти ко мне. По-видимому, ей было совершенно необходимо с кем-нибудь поделиться! Ах, если бы я подумала об этом вовремя!.. У меня из головы не выходит, что, расскажи она о своих переживаниях — в чем бы они ни заключались — хоть одному человеку, то, может быть, и не решилась бы на роковой шаг».