Вернувшись через минуту, она казалась удивленной.
— Войдите, — просто сказала она и отошла в сторону.
Проходя перед ней, посетитель прошептал:
— Убедились?
Услышав стук закрывшейся двери, Лео Кингшип отвел глаза от бумаги, которую держал в руке. Он стоял без пиджака перед письменным столом, очки его были сдвинуты на лоб. Слегка прищурившись, он посмотрел на посетителя.
— О, так это вы! — воскликнул он, когда тот был достаточно близко, чтобы его можно было узнать.
Он смял лежавшую перед ним записку с видимым облегчением, которое тут же сменилось выражением досады.
— Добрый день, мистер Кингшип, — произнес посетитель, протягивая ему руку.
— Понимаю теперь, почему вы отказались сообщить мисс Ричардсон ваше имя, — сказал Кингшип, слабо ее пожимая… — Мистер Гант, если не ошибаюсь.
— Совершенно верно, — подтвердил посетитель и опустился в кресло. — Гордон Гант.
Кингшип продолжал стоять.
— Я очень занят, мистер Гант, — твердо заявил он и указал на заваленный бумагами письменный стол. — Поэтому, если ваши «сообщения, касающиеся Дороти и Эллен», ограничиваются теми же теориями, которые вы изложили мне в Блю-Ривер…
— Частично, — сказал Гант.
— В таком случае, очень сожалею, но у меня нет времени для того, чтобы выслушать вас.
— Я так и думал, что не буду встречен с распростертыми объятиями.
— Поверьте, однако, это вовсе не означает, что вы мне несимпатичны… Напротив, я нахожу, что у вас были прекрасные намерения. Вы отнеслись к Эллен, как друг, и проявили чисто юношеский энтузиазм… Но мне это причинило дополнительные страдания. Поймите сами: ворваться в мой номер так скоро после смерти Эллен… Ворошить прошлое в подобный момент… Как вы полагаете — разве мне самому не было бы легче думать, что Дороти не покончила с собой?
— Она и не покончила с собой.
— Но ее письмо… — устало произнес Кингшип.
— Две двусмысленные фразы, которые могут относиться к чему угодно… К тому же, не исключено, что ее заставили их написать… Дороти оказалась в ратуше, потому что собиралась вступить в брак. Предположение Эллен было правильно, потому ее и убили.
— Ничего подобного! — бросил Кингшип. — Это никак не связано. Вы ведь знакомы с мнением полиции.
— Взломщик!
— А почему бы и нет? Почему бы и не взломщик?
— Потому что я не верю в совпадения. В такие, по крайней мере.
— Что свидетельствует о вашей незрелости, мистер Гант.
— Оба раза действовала одна и та же личность, — уверенно провозгласил Гант после короткого молчания.
— Зачем снова перебирать все это? — грустно спросил Кингшип, обеими руками опираясь на письменный стол. — Зачем вмешиваться в жизнь других людей, если они сами об этом не просят?
Он опустил очки, полистал свои бумаги.
— А теперь, прошу вас, оставьте меня.
— У меня сейчас каникулы, — сообщил Гант, не поднимаясь с места, — и я их провожу дома в Уайт-Плейнс. Как вы считаете, стал бы я тратить время только для того, чтобы повторить уже сказанное в марте?
— В таком случае? — спросил Кингшип, утомленно глядя на собеседника.
— Сегодня утром я прочел сообщение в светской хронике «Таймс».
— Относительно моей дочери?
Гант утвердительно кивнул и вынул из кармана пачку сигарет.
— Что вы знаете о Баде Корлисе? — неожиданно спросил он.
— Что я знаю о нем? — медленно повторил Кингшип, не отрывая от него глаз. — Он скоро станет моим зятем. Что именно вы имеете в виду?
— Вам было известно, что он встречался с Эллен?
— Ну, конечно. А к чему вы клоните?
— Это длинная история, — ответил Гант, устремив на Кингшипа внимательный взгляд из-под густых светлых бровей. — И я сумею лучше рассказать ее, если вы не будете стоять надо мной, как статуя Свободы.
Кингшип сел, но руки по-прежнему держал на столе, как будто с минуты на минуту собирался встать. Гант закурил и начал свой рассказ. Его мягкий голос звучал убедительно.
— Приехав в Стоддард, — сказал он, — Эллен написала Баду Корлису письмо. Я имел возможность с ним ознакомиться, и оно поразило меня, тем более что Эллен подозревала в убийстве своей сестры похожего на меня парня. Я прочел письмо два раза и с большим вниманием, как вы, вероятно, догадываетесь.
В ночь убийства Эллен комиссар Элдор Чесер, ничего кроме фактов не признающий, спросил у меня, была ли Эллен моей возлюбленной. Думаю, что за всю его карьеру у него не появлялось более блестящей мысли, так как его вопрос напомнил мне о письме и о его адресате — Баде Корлисе.