Глен покачал головой, пнул Килана коленом под зад и потащил тяжелый мешок с добытой рыбой к дому. Стоило ему шагнуть за порог, как глаза морских дев мигом обратились на него. А он и забыл, что дома его будут ждать. Его селки – так она себя называла – зашуршала в дымном полумраке, и только он кивнул, как она поднялась и тихонько приблизилась. Тоненькая, хрупкая, что дух, привидевшийся в тумане...
Глен спустил с плеча мешок и развязал горловину, позволяя селки взглянуть на добычу. Изнутри мешок весь светился переливающейся чешуей маленьких рыбешек. Именно так Глен представлял себе серебро – как блестящую даже в полумраке taigh-dubh чешую сельди, пойманной на рассвете. С невольной улыбкой на губах он смотрел на то, как расширяются глаза селки, как приоткрывается ее бледный рот от удивления.
- Столько ты добыл... своей сетью?
- Это еще мало, - хмыкнул Глен. – Но ты можешь потонуть в ней хоть вся.
Бросив мешок на пол, Глен вытер руки о штаны и окинул селки внимательным взглядом. Она слегка дрожала, оглядывая рыбу, выплеснувшую наружу, своими большими черными глазами. Несколько рыбешек все еще жадно глотали воздух, широко разевая рты, остальные уже давно застыли, бездыханные, и неизвестно было, кому из них еще посчастливилось.
- Закончилась твоя голодовка? – снова хмыкнул Глен, видя, как трясутся ее руки. – Долго на пустой желудок не проживешь, так что пора начинать есть. Только сначала – рыбу почисти.
Жена смотрела на него, не понимая. Как раз в этот миг в хижину вломился Килан, как всегда, шумный и нелепый. Глен брал его с собой только за то, что тот мог приманить тюленей, если те вдруг окажутся близко, а так – будь его воля, он бы вообще оставлял его дома делать бабскую работу.
Глен подвинул к себе один из низких стульев, уселся на него и достал из-за пояса нож.
- Взгляни. Это «sgian-dubh», - с гордостью провозгласил он, положив на покрытую тонкими шрамами ладонь маленький кинжал, который загодя высвободил из кожаных ножен. Его клинок был всего в четыре дюйма длинной. – Черный нож, скрытный. В точности такого нет ни у кого в деревне. Здесь, на островах рукоятку проще делать из дерева, даже железа, но на материке, где полным-полно густых лесов, ее делают из оленьих рогов. Никогда не видел этого зверя, но рога у него везде рисуют знатные. - Глен любовно провел пальцем по отполированному до блеска лезвию. – Выменял его у торговца. Тот, видно, своровал, со своим ведь ни за что бы не расстался.
Селки протянула руку, но Глен ее резко остановил.
- Острый. Им можно и палец отрезать.
Схватив одну из рыбин, что легла аккурат вдоль подошвы его ботинка, Глен ровными быстрыми движениями принялся счищать чешую. Селки смотрела на него неуверенно, слегка нахмурившись в непонимании.
- На, возьми, - он поднялся, отыскав среди прочей утвари обычный кухонный нож и вручил ей. Как только селки неловко попыталась содрать чешую, Глен спрятал свой кинжал обратно за пояс.
Внимательно наблюдая за женой, он вскоре неодобрительно зацокал языком.
- Так мы провозимся до завтрашнего утра.
В полумраке Глен разглядел капли крови, выступившие на нежных белых пальцах, и, покачав головой, забрал у нее нож и приложил руку к своим губам.
- Нет, так не пойдет...
Килан все это видел – и нисколько не был удивлен. Он не был уверен, что селки смогут быть такими же искусными хозяйками, как женщины из их деревни, уж точно не сейчас, когда они еще не умеют управляться со своими новыми руками. А, может быть, им действительно никогда не обучиться всему тому мастерству, которому здешние матери обучают своих дочек с самых малых лет.
Но ведь не ради этого любили селки. Их предназначением было плавать в море и изредка петь песни, выбираясь на берега, а других обязанностей у них и быть не могло.
К тому же обходились ведь они раньше без женской руки в доме – готовили себе сами, пускай, и не так умело и вкусно, но все-таки свою многочисленную добычу: рыбу, лобстеров, тюленьи шкуры, а в особенности ворвань, из которой изготовляли горючее для ламп, рыбаки всегда могли выменять на что угодно, не только на еду. Это на материке принято было менять все на звонкую монету, а тут большинство никогда даже в глаза и не видели ни шиллинга, ни пенса, и Килан был в их числе.