Но тут одна из них резко вскрикнула и указала пальцем на скалы, заметив чужаков. Вмиг девы бросились к камням, и в руках у них показались темные блестящие свертки. С замиранием сердца Килан следил за тем, как одна за другой они надевают пятнистые шкурки и исчезают в волнах, и невольно на его лицо закрадывалась улыбка. Морские девы, maighdinnean-mara, все-таки существуют, и ему посчастливилось увидеть их - в ту единственную ночь, когда они выходят на берег.
Одна за другой морские девы пропадали в море, и вскоре Килан наконец выдохнул от облегчения. Теперь они были в безопасности, никто не причинил им вреда - красивым, свободным дочерям моря.
И только через миг Килан заметил, что на берегу остались еще трое. Трое дев, что все еще испуганно метались среди скал, в то время как остальных сестер уже давно поглотили волны. Холодок пробежал по спине Килана, и, обернувшись на братьев, он вдруг встретил улыбку Глена. Тот всучил ему темный, еще мокрый сверток и поднялся, вслед за Лахланом. А Лахлан вынырнул из тени скал и вышел на берег навстречу девам, что теперь сгрудились все вместе, держась за тонкие белые руки.
- Тебе больше некуда идти, maighdeann-mhara, - сказал он старшей из сестер. - Твоя шкурка у меня, и отныне ты будешь мне женой и пойдешь вместе со мной, жить в моем доме, на земле. Потому что без нее тебе не вернуться в море.
При этих словах лицо девы вмиг похолодело, стало бесчувственным, отстраненным, будто бы неживое. Но сдержанно кивнув, она сделала шаг навстречу.
- Все так, как ты говоришь. И я стану твоей женой, как полагается, - пробормотала она тихие слова, прозвучавшие подобно странной клятве. И все время что она говорила, селки не сводила глаз со шкурки, которую Лахлан тут же хладнокровно спрятал за пазуху.
- Море будет нам свидетелем, - провозгласил он и подошел к ней, прижав к себе и коснувшись губами бледного лба, завершив странный ритуал.
С ужасом Килан слушал, как слова Лахлана с сияющими от желания глазами произнес Глен, выступив вперед. И тут вдруг встретился глазами с одной из сестер – робкой и напуганной - и вдруг что-то дрогнуло в его сердце. Ее глубокие черные глаза мгновенно пленили его. Только бы она не досталась Глену, взмолился он.
Но к Глену вышла другая, с дрожащей улыбкой на бледных губах.
Младшая же из дев осталась одна. Приобняв себя за плечи, она дрожала на холодном ветру, теперь, когда ее волшебный танец был жестоко сорван, и казалась самым беззащитным существом на земле.
Килан медленно направился к ней и протянул руку. Отголоски грубых, пугающих голосов братьев все еще звучали в его голове и, не отводя взгляда от чарующих темных глаз, он прошептал:
- Если ты пойдешь со мной, то я сделаю тебя самой счастливой... И наша любовь будет сильнее... сильнее... сильнее, чем море и звезды, чем ветер и скалы. Даю тебе свое слово.
Морская дева склонила голову набок, всматриваясь в его лицо, и затем медленно, осторожно вложила свою маленькую ладонь ему в руку, холодную и скользкую на ощупь.
2
По возвращению на берег в лодке уже было шестеро, но та даже не просела, словно морские девы весили не больше птичьего пуха. Красивые, потусторонние, они с печалью смотрели на воду, не произнося ни звука, хотя, Лахлан знал, прекрасно понимали каждое слово.
Закутанные в овечью шерсть, дочери моря уже не так дрожали на ночном ветру. Агнес Баннтрах, живущая по соседству, не задавала вопросов, когда Лахлан загодя попросил у нее три овечьих одеяла, хоть и взглянула искоса. Но куда больше ее интересовал его утренний улов, часть которого Лахлан отдал почти задаром, обменяв на три одеяла, которые позже обещал вернуть. Конечно, о чем еще думать молодой вдове, оставшейся с четырьмя детьми после того как муж сгинул в море. Именно поэтому Лахлан и обратился в первую очередь к ней, зная, что у Агнес не будет времени молоть языком.
Когда Лахлан услышал от других рыбаков слухи о морских девах на местных берегах, с год назад, его мгновенно захватила эта мысль, навязчивая, неистовая. Как месяц в небе, она росла с каждым днем и не давала спать по ночам. Многие втайне грезили о женах из моря, красивых, кротких, что всегда будут преданы и верны и будут любить мужа, несмотря ни на что, и только Лахлан знал, как поймать одну. Знал, как подкрасться незаметно, с какой стороны зайти и как застать врасплох. Потому как только внешне дочери моря - красивые девы, а глубоко внутри остаются тюленями и живут по-тюленьи. Только искусному охотнику посчастливиться заполучить злосчастную шкурку, без которой они теряют животный облик и отныне навсегда привязываются к человеку.