Лахлан ухмыльнулся в густую бороду.
- Чего ты к нам-то в куррах так стремишься, малец?
- Вы самые бесстрашные! – тут же нашелся что ответить Джори. – Ни шторма не боитесь, ничего! Я тоже таким буду! Да я уже, уже ничего не боюсь!
Словно заяц, Джори поскакал к изгороди и ловко взобрался на самый верх.
- Смотри, смотри! – крикнул он и тут же спрыгнул вниз, да только не удержался на ногах и покатился кубарем вниз по холму. Соседский Ниан помчался вслед за ним и, прежде чем Джори успел подняться, со смехом снова повалил его.
Ребятня вновь рассеялась по земле croit – точно, вороны, снующие по засеянному полю, - и Лахлан остался один. Из хижины вскоре послышался плач Шеймуса, и тут же последовал нетерпеливый, резкий возглас Агнес:
- Айли! Снова сбежала! А ну-ка иди сюда!
Айли, с веснушками, усыпавшими нос, скулы, даже лоб, тихая и незаметная, не то, что громогласные младшие, скользнула к дому. Но в последний миг замялась на пороге и вдруг протянула Лахлану руку. В ее маленьком кулачке была зажата деревяшка, которую она быстро вложила Лахлану в ладонь.
- Передай Килану, - пробормотала девочка, помедлила немного и после шепнула:
- Скажи, что на берегу нашел.
А потом проворно шмыгнула за порог. Ей было всего двенадцать, но волей судьбы она уже вынуждена была делить вместе с матерью полноправные обязанности хозяйки, хотя видно было, Айли все еще хотелось, хотя бы изредка, беззаботно носиться вместе с младшими, а не сидеть целыми днями за прялкой или у очага.
Недоумевая, Лахлан покрутил в руке гладкую, обточенную волнами деревяшку с тонкими бороздками, оставленными жуками-древоточцами.
- Так и не ответишь мне, Лахлан? - обеспокоенно спросила Агнес, выйдя наконец из лачуги, чтобы передать тяжелый сверток. Все три, как обещала.
Лахлан перевел взгляд на море, прищурив глаза, словно бы их слепило солнце, но сегодня оно с самого утра пряталось за серыми тучами. Чайки кружили над берегом, там, где разгружали улов его братья и другие рыбаки, и пронзительные крики вездесущих птиц доносились и сюда, сливаясь с беспечным визгом детей.
- Пора идти, Агнес. Я еще загляну.
Он кивнул ей и, накинув платья на руку, направился к дому.
11
Стоило Лахлану закрыть двери, как снаружи уже через пару мгновений послышалось знакомое шарканье, а следом и легонький стук. И как только старая Мури так резво добиралась до их порога - между домами ведь было с четыре дюжины шагов, Лахлан знал точно, потому как с самого детства бегал туда-сюда по нескольку раз на день. Бросив платья на стол и смерив троих селки строгим взглядом, Лахлан развернулся и вышел обратно за порог.
- Madainn mhath. muime, - сказал он, загородив собою дверь. Сухо, беспристрастно, словно не желал ее видеть, и тем не менее не преминул назвать тем самым ласковым словом, которое привязалось к старушке еще с тех пор, как он был ребенком.
- И тебе утра доброго. Неужто не угостишь меня своей рыбьей похлебкой сегодня, Лахлан? - шутливо усмехнулась старая Мури, и по ее и без того сморщенному лицу побежали знакомые морщинки. Словно рябь по воде. Сколько Лахлан себя помнил, в деревне не было никого древнее Муриелл Оир, и все же ни одна девушка не могла похвастать волосами мягче и длинней. Утратив былой блеск, они тем не менее не потеряли своей красоты, и тонкими белыми паутинками трепетали на ветру, выглядывая из-под шерстяной шали.
- Небось большой улов поймал - возился ведь вчера весь вечер на берегу, вместо того, чтобы с девками плясать. Мне ли не знать.
Не успел Лахлан и слова сказать, как Муриелл вдруг насупила густые брови и прошептала:
- Постой, постой-ка...
Тонкие пальцы, все еще не забывшие как прясть, резво схватили Лахлана за подбородок. Муриелл впилась в его глаза пронзительным острым взглядом, словно вдруг стала видеть так же хорошо, как раньше.
- Я знаю, знаю этот взгляд... – пробормотала она. - Что ты скрываешь от старухи, Лахлан?
Лахлан глухо вздохнул. Не было смысла упираться. В отличие от Глена, который в этом деле был мастер, он никогда не умел врать. И, тем не менее, Лахлан никак не стал объясняться и лишь сделал шаг вперед, по-прежнему загораживая двери.
- Сегодня похлебки не будет.
Его ответ был твердым, непреклонным.
Мутные глаза старушки резко прояснились. Растерянным движением она убрала разметавшиеся волосы с лица.
- Вчерашняя ночь... Ночь гуляний, колдовская... – хрипло прошептала она. - И ты, ты ушел в море... – резко, судорожно старая Мури вдохнула, так, словно из груди пропал весь воздух. - А ну-ка, пусти меня внутрь! - вдруг вскрикнула она и уперлась руками ему в грудь.