Он надел на меня наручники, точь-в-точь как на героя мелодрамы, что идет в театре «Амбигю», и на каждый навесил по замку.
— Интересно, почему это только здесь надумали надевать на меня наручники? — спросил я.
— Потому что те жандармы везли вас в карете, а мы провожаем верхами.
В Санлисе я предстал перед товарищем прокурора и, будучи довольно известной личностью в городе, немедленно обрел свободу.
— Будете тепер-р-рь знать, — сказал один из жандармов, — как р-р-разгуливать по чужому депар-р-ртаменту без паспор-р-рта!
Напутствие читателям. Я был неправ… Товарищ прокурора обошелся со мной весьма учтиво, как и все остальные. Излишними, по моему мнению, были только тюремная камера и наручники. Но я отнюдь не занимаюсь критикой нынешнего порядка вещей. Так было всегда. Я поведал об этом происшествии с единственной целью — напомнить, что и в этом вопросе, как во многих других, следовало бы сделать хоть шаг вперед. Когда бы я не объехал полсвета, не жил с арабами, греками, персами в караван-сараях и шатрах, мне, быть может, привиделись бы кошмары еще страшнее и пробуждение оказалось бы еще тягостнее, чем оно было во время этого незамысловатого эпизода, отметившего мою поездку из города Mo в город Крейль.
Нечего и говорить, что в охоте на выдру я участия не принял. Мой приятель, владелец питейного заведения, успел уже и поохотиться, и уехать в Клермон на похороны. Его жена показала мне чучело выдры, пополнившее коллекцию птиц и животных провинции Валуа, которую он рассчитывает сбыть какому-нибудь англичанину.
Вот правдивая история трех октябрьских ночей, вылечивших меня от излишеств слишком уж прямолинейного реализма — во всяком случае, я на это надеюсь.
Достоверная история утки
Опубликована в альманахе «Le Diable à Paris» в 1845 г.
Мы говорим здесь не о домашней и даже не о дикой утке — эти пернатые интересуют разве что господ Бюффона и Гримо де Лариньера[339]. Нашему веку известны такие утки, которых не едят, ну а если и пожирают, то лишь глазами или ушами, и однако они все равно составляют ежедневное меню множества добропорядочных людей.
— Утка — это новость, подчас не выдуманная, всегда преувеличенная, чаще всего лживая. Подробности какого-нибудь чудовищного убийства, иллюстрированные незатейливыми гравюрками на дереве; стихийное бедствие, чудо природы, небывалое происшествие: плата за все про все пять сантимов, но и это чистый грабеж. Блажен тот, чей не слишком далекий ум принимает оную новость на веру!
Утка появилась на свет в незапамятные времена. В ней — ключ к иероглифическим письменам, разгадка их головоломного смысла. История всех народов начинается с утки.
Утка — основа любой религии.
Великолепных уток завещали нам древние; мы, в свою очередь, отпишем нашим потомкам тоже совсем неплохих. Замечательными мастерами по этой части были Геродот и Плиний[340]: один изобрел безголовых людей, другой видел людей хвостатых. Согласно Фурье, совершенный человек будет наделен хоботом.
Оставим в покое мифологию; иксионом и грифоном мы обязаны священному писанию.
Вольтер никак не мог взять в толк, каков он все-таки на вид, этот самый иксион, чье мясо было под запретом у иудеев. Но современные геологи подтвердили правоту библии… Аноплотерий, мамонт, динотерий, все ящеры, по мнению Кювье[316], населявшие до потопа даже долину, где сейчас раскинулся Париж, вполне стоят тех приятных существ, сотворенных, по утверждению Вольтера, отнюдь не всевышним.
Эта ископаемая утка пользуется покровительством науки, и ее, надо полагать, ожидает блестящее будущее. Тут наши ученые перещеголяли своих давних предшественников, завещавших нам знаменитый homo diluvii testis[341] и гигантский костяк короля Тевтобока. Но поистине несравненна история о рыбе-епископе, которая была выловлена в Балтийском море и, когда ее преподнесли папе, заговорила с ним на чистой латыни!
До наступления XVI века мореплаватели успели одарить нас целой стаей уток — сверх, разумеется, Эльдорадо, рыбы кракен, которую принимали сперва за плавучий остров, летучего голландца, дракона с острова Родос и морского змея — его воочию видел г-н Жак Араго.
Да послужит нам эта поистине королевская утка связующим звеном с нынешними временами!
Была пора, когда о газетах и слыхом не слыхивали, хотя люди уже изобрели и порох, и книгопечатание. Тогда в роли газетных листов выступали утки. Политика еще не слишком интересовала жителей городов и деревень: их неразвитые умы, равнодушные к Гидре анархии, Буре народного гнева, Кормилу власти, жаждали выдумок не столь академических. Волк-оборотень, монах-призрак, геводанский зверь — вот какие темы старались в первую голову увековечить граверы, авторы баллад, сочинители заунывных песнопений.
339
◦
◦