Аббат продолжал изображать паралитика даже перед своими сожителями, ибо то, что случилось с ним в башне Куэн, убедило его, что излишняя откровенность может быть опасной. Немец и ирландец плохо ладили между собой. Последний вскоре стал вызывать антипатию и у аббата. Но барон фон Пекен, будучи человеком менее терпимым, как-то однажды до того разобидел ирландца, что тот вызвал его на дуэль.
Взяли ножницы, разъяли их на две части и, хорошенько отточив конец каждого лезвия, накрепко привязали обе половинки к двум палкам, после чего приступили к дуэли по всем правилам.
Аббат де Бюкуа вначале склонен был относиться к этому как к шутке, но увидев, что дело принимает серьезный оборот, и уже вовсю течет кровь, принялся изо всех сил стучать в дверь, призывая на помощь тюремных сторожей.
Когда аббата стали спрашивать о случившемся, он во всем обвинил ирландца, которого тут же перевели в другую камеру, так что они остались вдвоем с бароном. Тогда он решился доверить ему свой план побега, куда более хитроумный, чем предыдущий; на сей раз он предложил продырявить стену, граничившую с соседним помещением, где находилось отхожее место. Там стояла, правда, изрядная вонь, но оттуда, медленно сползая вниз по сквозному проходу, можно было в конце концов спуститься к сточным канавам со стороны улицы СентАнтуан.
Оба горячо принялись за дело, и вскоре стена была продырявлена. К несчастью, барон фон Пекен любил прихвастнуть и совсем не мастер был держать язык за зубами. Еще прежде он открыл способ сноситься с обитателями расположенной под ними камеры через отверстие, проделанное внутри камина. Оба по очереди залезали в камин и оттуда с довольно большого расстояния беседовали с этими незнакомыми новыми друзьями.
Во время такой беседы барон и проболтался о том, что питает надежду вместе со своим товарищем в скором времени отсюда выбраться, и то ли из зависти, то ли рассчитывая таким образом добиться смягчения своей участи, один из обитателей верхней камеры, некто Жуайёз, сын кёльнского судьи, пересказал его слова Корбе, который тотчас же доложил об этом коменданту.
Бернавиль приказал послать за аббатом де Бюкуа, который, по-прежнему изображая паралитика, заставил принести себя на руках, и тут же весело опроверг предъявленное ему обвинение. Он объяснил все дело тем, что барон фон Пекен, выпив несколько лишних стаканчиков вина, просто спьяна наболтал какую-то ерунду этому Жуайёзу — как видно, отъявленному остолопу, — и добавил, что будет поистине прискорбно, если из-за этого дурацкого доноса, его, аббата де Бюкуа, разлучат с бароном, которого он почти совсем уже обратил на путь истинной веры…
Барон на все задаваемые ему вопросы отвечал точно так же, и донос Жуайёза был предан забвению. К тому же друзья, своевременно предупрежденные тюремным сторожем, который, благодаря деньгам, постоянно получаемым им от аббата, всячески старался их выручить, успели вовремя заделать дыры в стене так, что никто ничего не заметил.
Аббата де Бюкуа вместе с бароном перевели теперь в другую камеру, расположенную в башне Либерте. Он ревностно продолжал обращать в праведную веру лютеранина фон Пекена и по-прежнему упорно думал о побеге. Его особенно раззадорил рассказ тюремного сторожа о некоем дю Пюи, которому удивительно легко удалось бежать из Венсенской тюрьмы с помощью поддельных ключей.
Этот дю Пюи служил прежде секретарем у г-на де Шамийяра, и его прозвали «золотым пером» за его удивительное искусство каллиграфа. Но не меньшее искусство проявлял он, подделывая дверные ключи из олова, для чего расплавлял ножи и вилки, что подавались ему за обедом.
С помощью добытых таким образом поддельных ключей этот дю Пюи по ночам выходил из своей камеры и посещал других узников и даже узниц; некоторые из них принимали его визиты хоть и с удивлением, но весьма учтиво.
И в конце концов ему удалось вместе с соседом по камере, неким Пижоном, бежать из Венсенской тюрьмы и укрыться в Лионе. «Сам доктор Фауст, — писал впоследствии в своих воспоминаниях Ренневиль, — никогда не слыл большим чародеем, чем этот дю Пюи».
Тем не менее его все же, в конце концов, снова арестовали в Лионе, где он, чтобы раздобыть денег, подделывал на казенных бланках королевские ордонансы.
В Бастилии дю Пюи повезло меньше, чем в Венсенской тюрьме. Там ему удалось спуститься в ров, где днем работали косари, а он еще до этого заприметил, что уходят они оттуда по вечерам через подземную дверь, которую за ними не закрывают. К этой двери он и прокрался, оказавшись внизу, но было еще светло, и один из караульных, заметив его, выстрелил по нему из аркебуза, после чего его притащили обратно в Бастилию, где после длительной болезни он мог уже передвигаться, не иначе как опираясь на клюку.