Посланница хорошо приняла Анжелику де Лонгваль, однако по каким-то еле уловимым признакам та поняла, что сокольничий наболтал лишнего, и испугалась, как бы их с Лакорбиньером не посадили в тюрьму.
К великой своей досаде, они битых двадцать девять дней просидели в Риме, тщетно добиваясь, чтобы их обвенчали. «И вот, — пишет Анжелика, — пришлось мне уехать из Рима, так ни разу и не увидев папу».
В Анконе они сели на корабль, отплывающий в Венецию. Адриатическое море встретило их бурей, но судно благополучно достигло венецианского порта; они поселились на Большом канале.
«Этот город, — пишет Анжелика де Лонгваль, — пусть и распрекрасный, был мне не по душе, потому что он стоит на море, и я там ела и пила только, чтобы не умереть с голоду».
А деньги тем временем таяли, и Анжелика сказала Лакорбиньеру: «Что же с нами станется? Деньги-то на исходе».
«Когда доберемся до твердой земли, — ответил он, — господь нас не оставит… Одевайся, пойдем послушаем мессу в соборе св. Марка».
В соборе супруги сели на скамью сенаторов и, хотя они и были чужеземцы, никому и в голову не пришло сделать им замечание: еще бы, на Лакорбиньере были черные бархатные штаны, а куртка, плащ, шапочка и все прочее — из серебряной парчи.
Анжелика тоже приоделась и была вознаграждена за это: сенаторы глаз не могли отвести от ее сшитого по французской моде наряда.
А французский посол, который во время крестного хода шествовал рядом с дожем, отвесил ей поклон.
Когда пришло время обеда, она пожелала остаться в гостинице, предпочитая отдых поездке в гондоле по морю.
Лакорбиньер решил тем временем побродить по площади св. Марка, встретил там г-на де Ламорта и, когда тот спросил, не может ли быть ему полезным, рассказал о том, что им с Анжеликой никак не удается обвенчаться: тогда де Ламорт посоветовал ему переехать в Пальманову, где стоит его, де Ламорта, гарнизон и где можно будет помочь Лакорбиньеру не только обвенчаться, но и на военную службу поступить.
В Пальманове де Ламорт представил будущих супругов его превосходительству генералу, и тот сперва даже верить не хотел, что молодой человек, так красиво обряженный, готов идти в простые пехотинцы. Он определил Лакорбиньера в роту г-на Рипера де Монтелимара.
При этом его превосходительство генерал согласился быть свидетелем на брачной церемонии, отмеченной скромным празднеством, на которое однако ушли последние двадцать пистолей, все еще обременявшие карманы молодоженов.
Через неделю генерал получил приказ от Сената отправить роту в Верону, и это повергло Анжелику де Лонгваль в настоящее отчаянье — ей нравилась Пальманова: жизнь там была такая дешевая.
Оказавшись проездом в Венеции, они купили кое-что из домашнего обзаведения: «две пары простыней за две пистоли, да еще одеяло, тюфяк, шесть фаянсовых блюд и шесть тарелок».
В веронском гарнизоне служило несколько французских офицеров. Один из них, г-н де Брёнель, прапорщик, отрекомендовал чету г-ну де Бопюи, который без труда устроил им жилье, — дома в Вероне были очень дешевы. Они поселились как раз напротив женского монастыря, и монахини пригласили Анжелику де Лонгваль посетить их, а когда она пришла, «так обласкали, что совсем сконфузили».
К этому времени у нее родился первый ребенок; восприемниками были его превосходительство Аллуизи Джорджо и графиня Бевильаква. Когда Анжелика де Лонгваль оправилась после родов, его превосходительство часто посылал за ней свою карету.
На одном из балов она, разодетая по французской моде, танцевала с генералом Аллуизи, чем поразила всех веронских дам.
«А офицеры-французы, служившие в войсках этой республики, — добавляет Анжелика де Лонгваль, — были в восторге оттого, что генерал, который всем внушал страх и трепет, оказал мне такое внимание».
Танцуя с ней, генерал вел речи, которые, отмечает она, «были не для ушей моего мужа». Он говорил: «Что ожидает вас в Италии? Нужда с ним до конца ваших дней. Вы скажете — он любит вас, но сами видите — я люблю еще сильнее… и притом подарю вам самый дорогой жемчуг, какой только найдется здесь, и парчовые юбки по вашему вкусу! Подумайте об этом, сударыня, и откажитесь от вашего любезного ради человека, который желает вам добра и сумеет вернуть благорасположение ваших почтенных родителей».
В то же время генерал советовал Лакорбиньеру перевестись в какую-нибудь часть, воюющую в Германии, твердя, что в Инсбруке он обретет большие выгоды — а ведь от Вероны до Инсбрука всего неделя пути, — и не преминет отхватить себе роту…