У него на все свой взгляд. Сильвен может собрать часы… или, скажем, компас. При этом в часах его смущают зубцы — невозможность увеличить их число до бесконечности… А в компасе смущают стрелки — их всегда притягивает северный полюс, но вот почему так происходит и какую из этого можно извлечь пользу, тут все ученые объяснения очень несовершенны.
Харчевня, где мы нашли приют, стоит на отшибе; это прочное строение, а его внутренний двор окружают галереи точь-в-точь такие, как в Валахии… Сильвен поцеловал девицу, кстати, довольно статную, потом мы с удовольствием подсели к огню и стали греть ноги, лаская двух охотничьих собак, не спускавших глаз с вертела, ибо он вселял надежду на близкий ужин.
Письмо двенадцатое
Господин Тулуз. Два библиофила. Сен-Медар в окрестностях Суассона. Замок Лонгвалей де Бюкуа. Размышления
Не моя вина, что вот уже десять дней я не дотрагиваюсь до обещанного вам исторического очерка. Книга, которая должна была лечь в основу этого очерка, то есть официальная история аббата де Бюкуа, поступила в распродажу не 20-го, как ожидалось, а только 30-го, то ли потому, что ее решили вообще не продавать (так мне объяснили), то ли потому, что нельзя было нарушить уже объявленный в каталоге распорядок торгов.
Книга вполне могла уплыть за границу, как многие и многие другие, меж тем, когда я запрашивал северных наших соседей, мне указывали только переводы на голландский язык, но не сообщали, где находится оригинал, напечатанный во Франкфурте на французском и немецком языках параллельно.
О том, что мои поиски книги в Париже оказались тщетными, вы уже знаете. В общественных библиотеках ее не было. Давно не появлялась она и у торговцев старыми книгами. Мне сказали, что искать ее следует в одном-единственном месте — в лавке г-на Тулуза[148].
Специальность г-на Тулуза — богословские трактаты. Расспросив меня о содержании книги, он сказал:
— Сударь, у меня этой книги нет. Но даже если бы и была, с чего вы взяли, что я продал бы ее вам?
Я понял, что, имея постоянные дела со священнослужителями, г-н Тулуз отнюдь не жаждет поставлять книги вольтерьянцу.
Тогда я сказал, что обойдусь и без нее, так как у меня уже есть в общих чертах представление о ее герое.
— И вот так люди берутся писать историю! — воскликнул он.
Вы скажете, что я мог бы попросить «Повесть об аббате де Бюкуа» у какого-нибудь библиофила — ведь не вся эта порода вывелась, — например, у г-на де Монмерке и прочих. А я на это отвечу, что настоящий библиофил книг на подержание не дает. Он так боится их истрепать, что и сам не читает.
У некоего весьма известного библиофила был друг, и этот друг пленился томиком Анакреона, лионское издание XVI века в шестнадцатую долю листа, с приложением стихов Биона, Мосха и Сафо. Обладатель сего издания оборонял его так ревностно, как не оборонял бы собственную жену. Когда он приглашал помянутого друга к завтраку, тот обычно проходил через уставленный книгами кабинет с видом полного равнодушия, но при этом всякий раз искоса поглядывал на Анакреона.
— Зачем тебе это издание в шестнадцатую долю… отвратительно переплетенное и уже разрезанное? — сказал он однажды другу-библиофилу. — Я охотно дам тебе за него «Путешествие Полифила», издание первое, Альд, с гравюрами Белена… По чести говоря, Анакреон мне нужен только, чтобы укомплектовать мое собрание греческих поэтов.
Владелец книги только улыбнулся.
— Что ты хочешь вдобавок?
— Ничего не хочу. Я не обмениваю своих книг.
— А если я предложу тебе мой «Роман о розе», экземпляр с широкими полями и собственноручными пометками Маргариты де Валуа?
— Нет… и прекратим бесполезный разговор.
— Деньгами, ты знаешь, я не богат, но тысячу франков все же наскребу.
— Прекратим этот разговор.
— Ну хорошо, полторы тысячи франков.
— Терпеть не могу денежные счеты между друзьями!
Отказы лишь распаляли вожделение этого человека. Он все повышал цену, в ответ по-прежнему слышал отказы и тогда, уже в полном неистовстве, воскликнул:
— Ах так!.. Что ж, я куплю ее на распродаже твоей библиотеки!
— На распродаже?.. Но ведь ты старше меня!
— Старше… Но твой кашель ничего хорошего не сулит.
— А как насчет твоего ишиаса?
— Ну, с ишиасом до восьмидесяти лет доживают!
И тут я умолкаю. Этот спор мог бы прозвучать в комедии Мольера или послужить основой для одного из горестных рассуждений о человеческой глупости — весело писать о ней мог разве что Эразм… В общем, через несколько месяцев библиофил и впрямь умер, и его друг купил книгу за шестьсот франков.
148
Г-н Тулуз, ул. Фуен-Сен-Жак, напротив казармы драгун.
149