Только сейчас я подумала, что во всей этой истории могла быть доля истины, слишком уж много было приведено деталей. Дыхание мое участилось, и я судорожно стала соображать, что можно было сделать, чтобы мы могли избежать скандала.
Амани со слезами закончила свое жуткое повествование.
– Фатен застала его в тот момент, когда он пытался взломать сейф в отцовском кабинете, чтобы украсть наличные деньги. Маджед признался сестре, что пакистанец потребовал от него изрядный куш. Этот человек хочет получить миллион риалов, только тогда он ничего не скажет о королевском происхождении насильника. Маджед не может попросить отца дать ему такую сумму, не дав никакого объяснения, а свидетель собирается назвать его имя. Маджеду была дана только одна неделя, чтобы он мог явиться с деньгами.
Карим и я уставились друг на друга, раздумывая о том, было ли все услышанное нами правдой.
Я вспомнила омерзительные слова Маджеда, брошенные им однажды в адрес Абдуллы. Он высмеивал моего сына за то, что тот отказался от половых сношений с безобразной, по словам Абдуллы, американкой вдвое старше моего сына, которая за деньги желала переспать с одним из молодых принцев. Маджед даже съязвил, что Абдулле не нравятся женщины. Он сказал:
– Настоящего мужчину может возбудить даже верблюдица!
Еще мне смутно припоминалось, что Маджед сказал насчет той женщины, что она выглядела даже лучше той, которую он «объезжал», когда она была без чувств и не знала, какое удовольствие пропустила.
Когда мы обсуждали этот инцидент, мы решили, что, должно быть, женщина была пьяна. Теперь в свете того, что сказала Амани, возможно ли, что та женщина была без сознания вследствие полученных травм? Мог ли сын Али изнасиловать женщину, которая не была даже способна говорить? Признания Абдуллы по времени совпадали с описанными Амани событиями.
Я хотела расспросить Карима о той истории более подробно, потому что ои сам услышал ее из уст Абдуллы, а затем поделился со мной. С того времени Карим запретил Абдулле сопровождать Маджеда на его вечеринки с иностранцами.
Карим пришел в себя после того, как Амани сказала:
– Маджед должен понести наказание. Мне придется сказать Видждан о том, что я собираюсь сообщить ее отцу о злодеянии Маджеда.
Я услышала, как Карим заскрежетал зубами. Человек, имя которого упомянула Амани, был отцом ее близкой подруги и, насколько я знала, работал в королевской мечети. Пока он не испытывал никакой враждебности по отношению к членам королевской фамилии, но, будучи исключительно религиозно настроенным, он следовал зову своей совести. Подкупить его будет очень сложно. И, если ничто не поможет, то он будет настаивать на обсуждении дела в религиозном совете или с королем. Так что меньше всего на свете нашей семье хотелось бы ставить в известность о случившемся именно этого человека.
Кроме того, в глубине сердца я все еще надеялась, что произошла чудовищная ошибка и Маджед не был виновен в таком немыслимом, недостойном поведении.
Карим нравоучительным тоном предупредил дочь:
– Амани, эта тема не должна обсуждаться между молодыми девушками, Я сам изучу предъявляемые обвинения и, если они окажутся справедливыми, даю тебе слово, что Маджед будет наказан. А теперь я должен получить от тебя обещание, что ты больше никому об этом не расскажешь.
Ожидая, что Амани откажется повиноваться, я была приятно удивлена, когда мое дитя испытало явное облегчение, переложив бремя на плечи своего отца. Она пообещала ему все, о чем он просил.
В течение трех дней Карим узнал всю немыслимую правду. Действительно в местной больнице лежала женщина христианской веры, получившая в автомобильной катастрофе, происшедшей семь месяцев назад на территории королевства, тяжелейшую травму черепа. На протяжении всего этого периода она оставалась без сознания. Теперь персонал больницы и члены ее семьи пребывали в шоке, поскольку выяснилось, что женщина имела четырехмесячную беременность! В больнице велось тщательное расследование, направленное на установление виновной стороны.
Жуткая история Амани оказалась правдой!
Карим сказал, что следовало поставить в известность Али, поэтому он попросил меня поехать с ним в дом брата. Впервые в жизни я не испытывала никакой радости по поводу драматической ситуации, в которую попал брат.
У меня заныло под ложечкой, когда через боковые ворота попали мы на громадную территорию, на которой проживали четыре жены Али и семь его наложниц. Когда наш автомобиль въехал в ворота, я увидела нескольких женщин и многочисленных детей, собравшихся на частично огороженной зеленой порослью лужайке. Дети играли, а женщины болтали, развлекались картами или вязали.
Как странно, подумала я, что женщины, которых брат взял в жены, а также находившиеся на его содержании наложницы смогли за все эти годы сдружиться и теперь проявляли друг к другу теплые отношения. Образование такого дружеского конгломерата было большой редкостью и удачей для такого количества женщин, принадлежащих одному мужчине.
Я не могла себе даже представить возможности делить Карима хотя бы с еще одной женщиной, не говоря уже о десяти. Тогда я подумала, что скорее всего отсутствие любви со стороны моего брата заставляло женщин искать дружбы и понимания друг у друга. Или, может быть, Али не внушал любви своим женщинам, и каждая из них с радостью встречала новую его подругу, надеясь, что это удержит его подальше от ее супружеского ложа. Эта мысль заставила меня улыбнуться. Но когда я вспомнила о трагичности причины, вынудившей нас нанести этому дому визит, моя улыбка исчезла.
Али был в веселом расположении духа, к нашему необъяснимому, неожиданному визиту он отнесся с дружеским гостеприимством.
После обмена любезностями и третьей чашки чая Карим выложил ему дурные новости.
Беседа была не из легких. По мере того, как Карим излагал ему все, что было нам известно, Али все более и более мрачнел.
Впервые в жизни я испытала к брату чувство сострадания. На память мне пришли слова, которые я часто слышала из уст людей, более мудрых, нежели я сама: «Тем, чьи руки в воде, нечего ожидать счастья от тех, чьи руки в огне».
Али был человеком, руки которого были в огне.
Немедленно был вызван Маджед. Заносчивый вид юноши сразу пропал, когда он увидел разъяренное лицо отца. Мне хотелось возненавидеть мальчишку, но мне вспомнился случай, происшедший еще в пору моего детства. Однажды, получив взбучку по поводу какого-то незначительного проступка, Али обозвал нашу мать невежественной бедуинкой и сделал движение, чтобы пнуть ее ногой. Когда мы с сестрами принялись уговаривать ее наказать Али большой палкой, она с грустью ответила:
– Как можно винить маленького мальчика в том, что похож на своего отца?
Так же, как Али характером и поведением походил на нашего отца, так и Маджед был копией Али.
Карим и я сочли нужным удалиться и оставить отца с сыном наедине, когда Али принялся бить сына голыми руками.
Неделю спустя Али признался Кариму, что дело было «улажено». Он сообщил, что выследил пакистанца и сделал его очень богатым человеком. Пакистанец вложил деньги в один из канадских банков и с помощью Али в скором времени получит паспорт этой страны. И наша семья в будущем никогда больше не услышит об этом шантажисте, заверил нас Али. Озадаченно покачав головой, он сказал Кариму: – И весь этот переполох из-за женщины. Ни больничный персонал, ни семья изнасилованной женщины так никогда и не узнали правды о том, что виновной стороной дела был принц из королевской семьи.
Маджеда отправили на Запад учиться. Амани, убежденная в том, что не может быть наказания больше, чем отлучение от страны пророка, успокоилась.
Вот так еще раз богатство сняло с семьи ответственность за совершенное преступление.