На заднем сиденье кто-то тихонько заскулил, и Конни перевела взгляд на зеркало заднего вида. С губы Арло свисала тонкая струйка слюны, что на фоне его пестрого окраса казалась зеленоватой.
– Потерпи чуть-чуть, мой сладкий. Осталось немного, – успокоила хозяйка любимого питомца.
Пес стоически причмокнул и, потянувшись носом к приопущенному окну, с наслаждением вдохнул свежий океанский бриз.
«Вольво» непрестанно покачивался, следуя вдоль неровной прибрежной дороги. Справа под покровом туч раскатывались размеренные волны серо-стального зимнего океана, который дышал на берег, словно пребывающее в спячке животное. Конни слегка приоткрыла и свое окно. Воздух был солоноватым, немного терпким и холодным. Судя по низко нависающим тучам, в любую секунду повалит снег.
Конни слышала будильник Сэма, который прозвенел ни свет ни заря – в пять утра, но лишь накрылась одеялом с головой и в ту же секунду провалилась обратно в сон. Сегодня же суббота, а значит, занятий нет.
Проснувшись несколькими часами позже, она не учуяла аромата кофе и не обнаружила ни одной записки, отчего ее желудок скрутился в узел.
Глянув на запись, извещавшую о звонке Грейс, которая советовала дочери обзавестись мобильным, Конни обратилась к путающемуся в ее ногах созданию:
– Почему бы нам не поехать прямо сейчас?
Она набросала на планшете послание, где объясняла, куда отправилась, и пририсовала рядом пронзенное стрелой сердечко. Затем, собрав в охапку Арло и сумку с работами аспирантов, вышла за дверь.
Конни не виделась с Грейс с самого Рождества. Для матери это было длинным периодом пребывания на берегу океана в одиночестве. Без пробок до Марблхеда можно добраться за час, но для Большого Бостона такая удача – редкость. Тем не менее зимним субботним днем дела с загруженностью на дорогах обстояли весьма неплохо. Конни оказалась в Свампскотте уже через сорок пять минут после того, как завела изможденный двигатель «вольво».
Почему Сэм не может… или не хочет понять, какой напряженной жизнью она живет? А ведь пока Конни писала диссертацию в аспирантуре, он терпимо относился к ее постоянной занятости. Она тогда расшатала свои биоритмы в пух и прах. Бывало, ложилась лишь в девять утра и спала до трех дня. Когда Конни находилась в поиске работы, Сэм поддерживал ее и даже не думал жаловаться. Даже составил ей компанию в поездке на ежегодную конференцию, проводимую Американской исторической ассоциацией в Нью-Йорке – городе, что вызывал приступ тошноты как у Конни, так и у Сэма. Он ждал в баре отеля Хилтон, пока Конни пройдет первое собеседование, которое пришлось проводить в номере, сидя прямо на кроватях. Конечно, ей тогда отказали. Как чаще всего и случается в начале карьеры.
Сэм, не колеблясь, заявил, что где бы Конни ни нашла работу, он поедет с ней. Не жаловался, когда она выбрала для жизни «зеленого монстра» лишь потому, что тот располагался в непосредственной близости от гарвардской мемориальной библиотеки Уайденера. Для Конни это было важно, ведь сейчас она переводила свою диссертацию в формат книги. Сэму же это сулило одни неудобства. Большинство его клиентов проживали в часе езды от Кембриджа – на Северном побережье.
Конни сильнее вцепилась в руль, поскольку «вольво» покатился вниз с невысокой горы, минуя кучу поросших плющом вершей для ловли омаров. На горизонте уже маячил Марблхед.
Арло выглянул в окно, опершись на него лапами, и гавкнул.
Они проехали по тихому городскому центру – мимо китайской забегаловки, салона видеопроката и кафе-мороженого. На электронном табло банка отображалась температура: «4 °C». Не закоченеешь, но довольно холодно. Холодно и влажно. По ощущениям даже холоднее, чем в морозные дни.
Сэм разозлился, что Конни не позвонила. Его можно понять. И все же это больше походило на прикрытие какой-то настоящей причины. И Конни знала эту причину. Просто не хотела признавать.