– Хватит, Джейд, – сказала Ровена. – Марк! Довольно, ребята. Отпустите друг друга!
Мэри-Линетт увидела, как Ровена растащила их в разные стороны. На лице у Марка сияла глупая улыбка, и Мэри-Линетт почувствовала крошечный укол зависти. Каково это – увидеть мысли человека, в которого влюблен?
Мысли Джейд были серебристо-кружевные, похожие на шарики филиграни, словно рождественское елочное украшение. Глотнув крови Джейд, Мэри-Линетт почувствовала искрящуюся легкость. Будто по ее венам заструился горный поток.
– Хорошо, – сказала Ровена. – Теперь у нас общая кровь.
Она протянула руку, Джейд и Кестрель протянули свои. Мэри-Линетт взглянула на Марка, и они сделали то же самое. Руки их соединились, будто спицы в колесе.
– Мы обещаем быть вашими родственниками, всегда поддерживать и защищать вас, – произнесла Ровена.
Затем она кивнула Мэри-Линетт.
– Мы обещаем быть вашими родственниками, – медленно повторила Мэри-Линетт, – и всегда поддерживать и защищать вас.
– Вот и все, – просто сказала Ровена. – Мы – одна семья.
– Пойдемте домой, – предложила Джейд.
Но сначала нужно было закончить с похоронами тети Опал. Мэри-Линетт наблюдала, как Ровена разбрасывает хвойные веточки на могильном холмике.
– Вы наследовали также и нашу кровную месть, – любезно объяснила Кестрель Мэри-Линетт. – Это значит, что вы должны помочь нам выяснить, кто ее убил.
– Я все время пыталась это сделать.
Олень остался лежать на прежнем месте. Ровена взглянула на него:
– Здесь много падальщиков. Он послужит им пищей.
«Что ж, такова жизнь», – подумала Мэри-Линетт, когда они покидали поляну. Она оглянулась назад... и на мгновение ей показалось, что она заметила какую-то тень и мерцание зеленовато-оранжевых глаз на одном уровне с ее взглядом... Это был зверь крупнее койота.
Но только она открыла рот, чтобы сказать об этом, как тень исчезла.
«Неужели мне это привиделось? Наверное, что-то со зрением... Все кажется слишком ярким».
Ей казалось, что все ее чувства изменились, как-то обострились. Поэтому выйти из леса ей сейчас было легче, чем зайти в него. Марк и Джейд шли рядом. А когда им на пути встречалось какое-нибудь препятствие, они помогали друг другу.
– Ну как, ты счастлив? – тихо спросила Мэри-Линетт, поравнявшись с братом.
В лунном свете она заметила его улыбку – испуганную и застенчивую.
– Да... Наверное, счастлив... Помолчав минуту, он сказал:
– Похоже... не знаю, как это описать, но похоже, что я тесно связан с Джейд. Она действительно видит меня. Я имею в виду – не внешне. Она видит меня изнутри, и я ей нравлюсь. Никто прежде не относился ко мне так... кроме тебя.
– Я рада за тебя.
– Послушай, – сказал он, – я думаю, мы должны подыскать кого-нибудь для тебя. Ведь здесь много парней...
Мэри-Линетт фыркнула:
– Марк, если я захочу с кем-то встречаться, то справлюсь сама. И в помощи твоей не нуждаюсь. Он опять застенчиво улыбнулся:
– Извини.
Но Мэри-Линетт задумалась. Конечно, ей хотелось найти кого-нибудь, кто бы по-настоящему ее понял. Все мечтают об этом. Но у многих ли это выходит?
И здесь не так уж много парней...
Она поймала себя на том, что опять думает о Джереми Лаветте. У него такие ясные карие глаза...
Но она не могла удержать образ этих глаз. Он стал расплываться, и, к ее ужасу, перед ней возникли глаза, вспыхивающие синим, золотым и серым – в зависимости от освещения.
Господи, только не это! Меньше всего ей хотелось бы, чтобы Эш мог читать в ее душе. И совсем не радовала перспектива разделить с ним свою судьбу.
– Что бы мне хотелось знать, так это кто сделал вас вампирами? – спросил Марк. – Старуха Бердок? Ваша тетя?
Все сидели в гостиной фермы Бердок, разместившись кто в креслах, кто на огромном, плотно набитом диване в викторианском стиле. Ровена разжигала камин.
– Никто, – с видом оскорбленного достоинства ответила Джейд. – Нас не сделали вампирами. Мы – ламии. – Она произнесла это как «лам-ми-и».
Марк искоса взглянул на нее.
– Ми-и... А что это?
– Это мы. Это вампиры, которые могут иметь детей, могут есть и пить, могут стареть, если пожелают, и жить семьями. Это лучшие из вампиров.
– Это основной вид вампиров, – сказала Кест-рель. – В общем, так: есть два разных вида вампиров, понимаешь? Одни сначала бывают людьми, а потом изменяются, когда вампир их укусит. А другие рождаются вампирами. Вот к этому виду мы и принадлежим. Наша родословная уходит... ну, можно сказать, в глубину времен.
– В ужасную глубину, – опять вмешалась Джейд. – Мы – Редферны. Мы возникли еще в доисторические времена.
Мэри-Линетт моргнула. Затем нервно спросила:
– Но ведь вы все трое не такие старые? Ровена подавила смешок.
– Мне – девятнадцать, Кестрель – семнадцать, а Джейд – шестнадцать. Мы еще не остановили свой возраст.
Кестрель посмотрела на Мэри-Линетт.
– Как ты думаешь, сколько лет было нашей тетке?
– Хм... наверное, около семидесяти – семидесяти пяти...
– Когда мы виделись с ней последний раз, она выглядела приблизительно на сорок, – сказала Кестрель. – Это было десять лет назад, когда она покидала наш остров.
– Но в действительности она прожила к тому времени семьдесят четыре года, – сказала Ровена. – Вот что с нами случается, если мы прекращаем сдерживать процесс старения, – старость сразу же нас настигает.
– Это бывает весьма забавно, если вы прожили пять или шесть веков, – сухо добавила Кестрель.
– Значит, этот остров, откуда вы приехали, и есть Царство Ночи? – спросила Мэри-Линетт.
Ровена удивилась.
– Нет, это просто тихий, безопасный городок. В общем, место, где нет обычных людей, там живем только мы. Хантер Редферн нашел его еще в шестнадцатом веке, поэтому у нас есть где спокойно жить.
– Проблема лишь в том, – сверкнула золотистыми глазами Кестрель, – что все там до сих пор живут по обычаям шестнадцатого века. И соблюдают правило, по которому никто оттуда не может уехать, за исключением мужчин и молодых людей, которым полностью доверяют.
«Как Эш, например», – подумала Мэри-Линетт. Она чуть было не сказала об этом, но Ровена вновь заговорила:
– Поэтому мы оттуда и убежали. Мы не захотели выходить замуж, когда нам прикажет отец. Мы хотели увидеть большой мир людей. Мы хотели...
– Есть какую попало пищу, – с восторгом защебетала Джейд. – Читать журналы, носить брюки и смотреть телевизор.
– Когда тетя Опал покидала остров, она не сказала никому, кроме меня, куда уезжает, – продолжала рассказывать Ровена. – Она сказала, что едет в этот маленький городок, который называется Вересковый Ручей, где семья ее мужа построила дом еще сто пятьдесят лет назад.
– Ладно, но... тогда где же находится Царство Ночи? – перебирая пальцами шелковые кисточки ярко-зеленой диванной подушки, спросила Мэри-Линетт.
– Это вовсе не какое-то место... – неохотно отозвалась Ровена. – Это... это трудно объяснить. Предполагается, что вы, люди, не должны даже подозревать о его существовании. Два самых главных Закона Царства Ночи гласят, что смертные не должны знать о его существовании и что его обитателям запрещается влюбляться в смертных.
– А Джейд только что нарушила оба, – проворчала Кестрель.
У Джейд был вполне довольный вид.
– Тех, кто нарушает эти законы, ждет смерть, – сказала Ровена. – Но... вы – наша семья. Так что слушайте...
Она глубоко вздохнула.
– Царство Ночи – это тайное сообщество не только вампиров, но также ведьм и оборотней. Все это его обитатели. Они повсюду, они живут среди людей.
«Повсюду?» – изумилась Мэри-Линетт. Это была пугающая мысль... но все же любопытная. Итак, вокруг находился целый мир, о существовании которого она и не подозревала, – неведомая область, такая же чуждая, как туманность Андромеды.