— Ну, угомонись уже, хватит мести, — дед поманил Булата на скамью и тот присел рядом, вытянул вперед длинные ноги в дорогих сапогах с серебряными пряжками, — Тебе пора остепенится, жениться на хорошей девушке, завести детишек…
Названный сын только вздохнул. Тяжело и как-то обреченно.
— Я не могу, — ответил он.
— Почему? — брови старика полезли вверх, — Разве ты не хозяин себе, Булат? Разве не ты решаешь, как поступать и что тебе надо в этой жизни? Ты молодец и я не могу это не признать. За такой короткий срок наладил наш хутор и более того — расширил свои владения. Теперь у тебя есть дружина, крестьяне, работающие на полях и в твоем доме, а на пристани стоят два корабля, тоже принадлежащих тебе. Чего не хватает для счастья? Позволь своему сердцу принять покой! Сколько ты сжег северных деревень? Сколько вражеских кораблей потопил в море, а тебе все мало? Месть — это удел слабых. Только сильный может прощать, а ты мне не кажешься слабым человеком!
Булат поднялся на ноги. Подошел к распахнутому окну. Отсюда открывался прекрасный вид. Взгляд мужчины скользнул мимо двора, по которому копошась, как куры в сене, сновали его люди и его слуги, а чуть дальше, шелковым покрывалом разлилось синее море, уходившее куда-то за горизонт и казалось, не было ему конца и края. Булат подумал о том, как быстро оно стало увлекать его на свои просторы и теперь для мужчины стоять на палубе своей ладьи означало не только плыть на поиски северян, но и сама душа радовалась свободному ветру и шелесту волн за кормой. Он не мог признаться себе, что где-то глубоко внутри был больше похож на ненавистных Северян, чем ему самому хотелось бы. Но такого просто быть не могло!
— Сынок! — позвал его Щетина и Булат резко повернулся к деду. Тот сидел в пол-оборота и смотрел на своего сына, задумчиво поглаживая пальцами резное навершие.
— Хорошо, — внезапно произнес Булат и тут же удивился собственному голосу, произнесшему следующее, — Я обещаю тебе, отец, что мое следующее плавание будет последним перед тем, как я остепенюсь.
Щетина кивнул и улыбнулся. Он знал, что его сын сдержит свое слово.
Я часто ходила к старухе Хеге, хотя почти никто из поместья не знал об этом. Тропинка, которую показала мне ведьма, была самой короткой и шла напрямик через лес и выходила прямо к одинокой избушке. В этот день, сразу после тренировочного поединка между Лорри и ее женихом, я решила сходить, проведать старую ведьму. Заскочив на кухню, стащила пару пирогов, да хлебину, только из печи. Прибавила ко всему добрый кусок козьего сыра и связку мелкой копченой рыбы, да закинув все в заплечный узелок, поспешила через поле прямо к кромке темного леса, начинающегося за пределами поселения.
Тропинка почти не петляла, но была такой тонкой и заросшей, что становилось сразу же понятно, что по ней мало кто ходит. Я шла довольно быстро, вспоминая сцены из схватки сестры, а затем невольно вспомнила выражение лица Торхельма и внезапно поняла, что отец так просто не спустит Лорри ее выходку. Он определенно ждал, что сестра уступит своему противнику, да ведь только зная Лорри можно было бы и догадаться, что она так никогда не сделает. У неё были свои представления о чести и доблести, в некоторых моментах не совпадающие с отцовскими.
Шагая вперед, я слышала завывания ветра в скалах, что находились недалеко внизу, под высоким берегом. Острые, словно торчащие из пасти чудовища исполина. Лес разросся по всему утесу, а к домику Хеге дорога самая кратчайшая шла именно через утес.
По спине шлепал тугой узел, набитый съестным. Над головой чирикали птицы, когда я вышла к чаще, окружавшей владения ведьмы.
Это был странный лес, вроде бы и мертвый, и живой одновременно. Пробираясь меж деревьев, я чувствовала странную жуть от прикосновения сухих листьев к своей одежде, а когда прядь моих волос, выбившись от быстрой ходьбы, запуталась в ветвях и дернула меня в сторону, я поспешно высвободила ее из плена и наспех запихнула под платок, покрывавший голову и пошла дальше. Когда до избы оставались какие-то несколько шагов. Я внезапно услышала перестук копыт и присела, прячась от всадника, решившего нанести визит Хеге.
К старой ведьме никто никогда не приезжал просто так, за исключением меня, наверное.