Так что для новобрачной все постепенно стало налаживаться, хотя Фриде и пришлось приложить для этого немало усилий. Только Ролло и колдун Сьегард продолжали относится к ней настороженно. И если первый почти ненавидел собственную жену, то в лице второго она не чувствовала должного уважения к себе, как к будущей хозяйке дома и законной жене наследника Хольма.
Фрида сетовала на то, что никакими уловками не могла заманить собственного мужа к себе в постель. Он шарахался от девушки, как от прокаженной и в то же время в спальне Ролло почти ежедневно бывали молодые рабыни. Вот только на Фриду у него не было ни времени, ни желания. Это выводило ее из себя. Девушка понимала, что таким образом никак не сможет в ближайшем будущем подарить Торхельму внука. Она хотела было пожаловаться свекру, но и Хольми сам нередко баловался с рабынями, не смотря на свой преклонный возраст и Фрида так и не решилась на подобный разговор. Оставалось только ждать, что в один прекрасный день, Ролло все-таки смирится с ее существованием и их брак будет иметь свое подтверждение. Потому, стараясь отвлечься, молодая хозяйка поместья занялась хлопотами по дому. А время все бежало, отдаляя ее от Ролло еще сильнее чем прежде.
Сьегард сидел у костра. Собранный и задумчивый он смотрел перед собой, стараясь представить себе лицо Ингегерд, девушки, которая никак не выходила у него из головы с того самого дня, как он впервые увидел ее, выбирающуюся из окна первого этажа собственного дома.
Сьегард думал, что забудет ее, когда перестанет постоянно видеть рядом, но даже вернувшись с Ролло, он все также вспоминал дочь Торхельма и видел ее в своих снах. Конечно, чтобы Ингегерд приснилась ему, Сьегарду приходилось прибегать к магии. Волшба вытягивала у него силу, но колдун уже почти не мог остановиться и не приходить к своей женщине хотя бы на несколько минут. Дочь Торхельма забрала его сердце, как и предупреждал его когда-то Ролло. Напрасно Сьегард надеялся, что сможет забыть девушку. Не помогало ничего. Ни работа, ни развлечения, ни зелья. Голова шла кругом и все равно, почти каждую ночь, он садился к разожженного костра на берегу моря и глядя на танцующие блики пламени, вызывал у себе душу девушки. И она прилетала. Когда Ингегерд спала, это было сделать намного легче, но все равно, после каждого такого магического призыва, Сьегард казался себе выжатым и слабым, но в те минуты, когда девушка находилась рядом и даже просто смотрела на него, он был счастлив.
В одну из ночей, колдун разжег костер на старом месте. Привычно посидел, подождав пока прогорят дрова и подбросил новых. Рядом плескалось море. Шумно перекатывало камешки, шелестело скатами волн, убаюкивало. Сьегард подняв голову смотрел в небо, на вспыхивавшие звезды, на их медленное мерцание. Слабый ночной бриз летевший с берега, шумел листьями лиственниц, стоявших неподалеку от места, где расположился мужчина.
Сьегард распростер руки над огнем, призывая мысленно его силу. Почувствовал, как по жилам кровь потекла быстрее, разогреваясь, а затем закрыл глаза и мысленно представил себе лицо Ингегерд. Ее образ появился перед ним четкий и точный, до мельчайшей черточки на маленьком лице, обрамленном светлыми волосами, отливающими рыжиной. Все шло, как и всегда, когда колдун почувствовал чужое присутствие. Словно кто-то опасный проник в его сознание и теперь подсматривал, выискивал. Кто-то сильный. Намного сильнее Сьегарда. И этот кто-то считал образ Ингегерд из головы колдуна.