На востоке начало сереть небо. Дело шло к рассвету. Залегли так, чтобы и не шевелиться, сколько бы времени ни пришлось выслеживать фашиста. Часы тянулись медленно. Вокруг стояла тишина. Стрельбы никакой не велось. Словно замерло все перед большой грозой.
Зина внимательно наблюдала в оптический прицел, стараясь уловить любое движение на переднем крае противника. А вокруг дышало осенью: желтели листья на деревьях, на ветру качались стебли жухлой травы. Природа увядала. Вспомнился родной Урал и его золотая осень. И так сильно захотелось домой, что рука невольно потянулась вверх, чтобы вытереть набежавшую слезу. Но тут же спохватилась, двигаться нельзя, это опасно. Сжала губы и стала ждать.
Время уже шло к полудню. Осеннее солнце хоть и не сильно, но пригревало, ветер утих. Снайперов разморило, но они упорно глядели в свои прицелы, ничем не выдавая себя противнику.
От дзота в тыл к фашистам вела небольшая ложбинка, поросшая кустарником. Место это было очень удобным для огневой позиции, и Чернова чувствовала сердцем, что вражеский снайпер должен быть где-то здесь поблизости. Но он не подавал никаких признаков жизни. Девушку начали терзать сомнения: может, никакого снайпера уже и нет, сделал свое черное дело и перекочевал на другой участок фронта. Или так хитро затаился и коварно выжидает очередную жертву. Но приказ на войне есть приказ, и его надо выполнять, как бы трудно ни было.
Жажда сводила рот, пить хотелось неимоверно. Шум небольшого ручейка, журчащего метрах в десяти от девушек, еще сильнее раздражал их. Руки немели от постоянного напряжения, глаза слезились под солнцем.
Зина часто закрывала глаза, давая им отдохнуть, потом еще зорче продолжала всматриваться в ложбину. Никакого движения ни у противника, ни в нашем расположении не было. Все будто уснуло, и никто о войне и не думает. Но…
Потянул ветер. Зашумели под его напором деревья, начал качаться кустарник. Так захотелось Зине снять хоть на секунду надоевшую сетку и подставить лицо ветру. Но она опять подавила в себе это желание. Чуть-чуть пошевелила локтями, чтобы как-то снять онемение с рук, и продолжала наблюдать за ложбиной.
Ветер все плотнее прижимал к земле кустарник, за которым наблюдала Зина. Вдруг за одним из качнувшихся кустов она увидела тень. Она напрягла глаза, но больше так ничего и не смогла разглядеть и дала знать своей напарнице, чтобы и та поглядела за этим кустом.
Прошло еще часа два. День уже угасал, близился вечер. По небу поползли рваные темные облака. Дело шло, видно, к дождю.
Вдруг тот куст опять привлек внимание Зины. Насторожило ее то, что ветра не было, а ветви кустарника начали шевелиться.
Первой выстрелила Анна Железникова. Но, видимо, не попала в цель, а лишь напугала фашиста. Тот дернулся, и в этот миг в прицел Зина Чернова разглядела силуэт врага. Тут же прогремел ее выстрел, и она ясно видела, как фашист схватился за каску. Кусты сомкнулись.
Вскоре противник начал минометный обстрел. Мины, противно свистя в воздухе, стали падать на нашей стороне. Но то место, где укрывались девушки, было далеко от разрывов. Ответила огнем наша артиллерия. Завязался огневой бой.
Девушки лежали не шелохнувшись. Они и верили и не верили своей удаче. Теперь оставалось только ждать.
Когда над полем опустилась темнота, начали выбираться к своим. Снова собрались в той избе, из которой уходили предыдущей ночью на «охоту». Напарницы их пришли раньше, потому что их позиции находились ближе, и с нетерпением ожидали появления Зины и Ани. Когда те зашли в избу, их сразу же стали поздравлять с успехом, все в один голос уверяли, что фашистский снайпер больше огня вести не будет.
Вскоре их предположения еще раз подтвердились. В домик пришли бойцы, они шли через ту поляну, по которой еще вчера никак нельзя было пройти: немецкий снайпер не давал. А сейчас они шли не таясь, огня по ним никто не открывал. Стало быть, нет больше того снайпера.
Жизнь на войне складывается не из одних удач и радостей. На фронте больше горя, крови и каждодневных тяжелых потрясений. Война — труд тяжелый и больше мужской, нежели женский. А девчонкам, которым не было еще и по двадцати лет, на фронте и того горше. Видеть смерть почти каждый день и самим с ней встречаться нелегко для молодого, неокрепшего сердца, открытого больше для радостей, чем для тяжелых переживаний.
Но уральские девушки-снайперы стойко переносили все лишения. Многих подруг уже не досчитывалась Зина Чернова. Скольких земляков-парней довелось ей схоронить! Где-то в госпитале находилась ее свердловская подружка Елена Вершинина. Сердце кипело от ненависти к врагу, хотелось мстить и мстить.