Снежная буря, гнавшая их на восток, и дурное предчувствие отца вызвали у Сары некое суеверное чувство, сродни актёрскому мандражу перед премьерным спектаклем, и чувство это только усиливалось с приближением начала конференции. Она всё чаще задумывалась о том, что такое судьба. По прибытии на Мальту она задала сопровождавшему их лорду Морану, личному врачу отца, странный вопрос: «Возможно ли предсказать будущее человека по линиям на ладони?» Такая постановка вопроса лорда Морана, человека естественнонаучных взглядов, просто-таки вывела из себя. «Однозначно нет! – заверил он её. – Отчётливые узоры на ладонях каждого – всецело результат анатомии и генетики». – «Значит, по-вашему, ничего такого нет?» – переспросила Сара с ноткой разочарования в голосе. Но лорд Моран просто перевёл разговор на другую тему{18}.
К счастью, отоспавшись несколько ночей, Уинстон полностью выздоровел, вернулся в привычно жизнерадостное расположение духа и даже пропел, идя на ужин, сочиненный на ходу рифмованный куплет, дабы заверить Сару, что с ним всё в порядке: «Температура упала, живот не тревожит нимало, все прочие функции в норме; я снова в прекрасной форме!»{19}.
Но ко времени сбора британского контингента на палубе для встречи Рузвельта от благодушия не осталось и следа. В восемь утра поступило жуткое известие: ночью у итальянского островка Лампедуза разбился самолёт с экспертами британского МИДа, следовавшими на конференцию. По предварительным данным, из девятнадцати пассажиров и членов экипажа выжили семеро, однако об именах и состоянии выживших ничего не сообщалось. Британская делегация была в шоке{20}.
Уинстона, вышагивавшего взад-вперед по палубе, реально трясло. Ведь он изначально высказывал серьёзнейшие опасения относительно выбора черноморского региона как места проведения планируемой конференции, и чем ближе становилась дата её открытия, тем крепче он убеждался, что опасения его были оправданными. Аверелл Гарриман сообщил, что советская сторона передала неверную информацию о длине взлетно-посадочной полосы аэродрома, куда следующим утром предстояло прибыть делегациям союзников. Её, вопреки обещаниям, так и не удлинили, и ни американские Douglas C-54, ни британские Aver York’и на неё приземлиться не смогут. Вместо этого им предлагается посадка на другом аэродроме, но и там взлетно-посадочная полоса на две тысячи футов короче нормативных требований. И автомобильная поездка от аэродрома до Ялты обещает быть нелёгкой. Офицер ВВС, загодя прибывший в Ялту во главе британских квартирьеров, живо описал экстремальный шестичасовой маршрут по заметённым снегом горным дорогам. Мало того, что от аэродрома до места размещения шесть часов езды, так ещё и «Франкония», океанский лайнер на службе ВМС с центром защищенной связи на борту, продравшийся в Крым через минные поля, вынужден был ошвартоваться в Севастопольской бухте, в трёх часах езды к западу от Ялты. Один британский майор из того передового отряда сообщал, что конференцию предстоит проводить с использованием трёх пунктов сосредоточения, «разнесённых по разным уголкам территории, по площади сопоставимой с Уэльсом, и связанных плохими горными дорогами, покрытыми снегом, льдом и слякотью».{21}
Премьер-министр также испытывал и опасения другого рода, касающиеся его отношений с Франклином Рузвельтом. За последние четыре года между Черчиллем и Рузвельтом успела сложиться искренняя дружба. Даже выбор Мальты в качестве места встречи был ещё и трогательным напоминанием об их товариществе. В начале войны Италия и Германия на пару контролировали всё Средиземноморье и Северную Африку, за исключением этого островного форпоста. С Мальты британцы атаковали итальянские военные суда и караваны вражеских транспортов, лишая генерала Эрвина Роммеля и вермахт возможности установить полное господство над Северной Африкой. Но к маю 1942 года Мальту едва не сломили. Методично пуская ко дну один за другим конвои с поставками из Британии, враг поставил мальтийское население на грань голодной смерти. На острове не было материалов для ремонта изрядно потрепанных в постоянных воздушных боях самолётов, и союзная авиация фактически утратила способность противостоять врагу. В какой-то момент в составе британских ВВС на Мальте осталось всего пять годных к боевым вылетам истребителей{22}. Авианосец с партией новых Supermarine Spitfire, на смену выбывшим из строя, до острова так и не добрался, получив повреждения, и остров был обречен. Черчилль в отчаянии телеграфировал Рузвельту о сложившейся ситуации. Президент откликнулся незамедлительно, отправив в Средиземное море американский авианосец, гружёный британскими истребителями Spitfire, – причём не единожды, а дважды, – и тем самым спас Мальту от тотального уничтожения, а британские силы от капитуляции перед полностью снаряженной и всем обеспеченной немецкой армией в Северной Африке{23}.
20
Sarah Churchill, A Thread in the Tapestry, 76; дневник фельдмаршала Алана Брука, 02.02.45, ALANBROOKE 5/1/10, Liddell Hart Military Archives, King’s College London. Сэр Чарльз «Питер» Портал тем же утром написал в письме Памеле Черчилль, что только что узнал о трагедии, и «день безнадежно испорчен этой новостью» (LOC PHP B I-31).
21
Joan Bright Astley, The Inner Circle: A View of War at the Top (Boston: Atlantic Monthly Press, 1971), 182.
22
James Holland, Fortress Malta: An Island Under Siege, 1940–43 (New York: Miramax Books, 2003), 274.
23
Winston S. Churchill, The Second World War, Volume IV: The Hinge of Fate (Boston: Houghton Mifflin, 1950), 268–69, 273.