– Я, Михаил Павлович, очень наблюдательный человек, мне и Кренц в НТК всегда говорил: „Наблюдай людей, Витя!"
– Ну!
– Значит, так, попали мы с ним на бальные танцы. Там собралась вся мафия вокруг какой-то проститутки по имени Завидчая. Хахаль у нее Артур. Жутко красивая девка эта Завидчая. Она там голая ходила, все с ума сошли. Ей дали первое место. Недобежкин – не тот, за кого себя выдает. Вы говорите, он аспирант. Нет, Михаил Павлович, я сначала тоже думал, что он аспирант, а он там, в закутке, двух ликвидаторов так сделал, что я и не заметил, как это произошло, они еле поднялись. Потом у дверей одного подрезал. Видели бы его – бык! Прямо, как Шварценеггер. Знаете Шварценеггера? Этот Шварценеггер как бросится на Недобежкина, а он его – хрясть! И тот на колени и головой – ему в ботинки. Честное слово, он бы их всех там положил, да седой вмешался. Вылитый „Крестный отец" – Иван Александрович. Я и фамилию узнал – Лихачев.
– Ты чего болтаешь, я видел этого Недобежкина! Не похож он на супермена.
– Как змея, Михаил Павлович, как змея. Шш! Чах! То головой, то хвостом! И два – трупами. Завтра заключитель ные соревнования по „латине" н награждения.
– Может, он каратист? – засомневался Дюков, сердце у него начало радостно замирать. – Неужели по-настоящему повезло? Серьезное дело. – Дюков боялся поверить в удачу.
– Ездят на двух „Чайках", семь „Волг", у них тут все куплено, номера „люкс".
– Номера запомнил?
– Запомнил.
– Так, так, – Дюков обрадованно наморщил лоб. – Драгметаллы, коррупция, проституция, следом появятся валю та и наркомания, – он сладострастно прикинул, что если все пойдет так, как обещает пойти, триумф его веревке обеспечен.
– Как же их всех повязать разом? – участковый на мгновение задумался. – Ага! Бальные танцы!
В голове его мгновенно созрел план: всех апологетов наручников во главе с министром внутренних дел, всех начальников управлений, а также всю верхушку советской и международной мафии заманить зрителями на конкурс бальных танцев. После чего на глазах начальства разом перевязать весь преступный мир с помощью простой веревки по методике Дюкова.
Участковый мечтательно посмотрел в слуховое окно на луну.
Дюков вдруг испугался, что опять, в который раз, дело окажется пустяковым: вместо награбленных миллионов – всего лишь сотни тысяч, вместо организованных кланов – малочисленные банды, вместо спрута коррупции, проникшего во все поры государственного н министерского аппарата, – мелкая сеть взяточничества.
– Господи, если ты есть, – взмолился участковый, – пошли мне настоящее дело. Ведь ты же все видишь. Ты же видишь, что истина в веревке! Почему же ты дозволяешь управленцам так глумиться надо мной?! Во славу твою. Гос поди, дай мне доказать им истину.
Дкжов решил завтра же с утра тайком сходить в церковь и поставить свечку за успех своей борьбы с сатаной. Да, да, если читатель еще не понял, то дело обстояло именно так – веревки были от Бога, а наручники – от сатаны.
– Завтра я сам пойду на концерт!
Шелковников, с сомнением окинув фигуру участкового, в которой за километр можно было узнать легавого, понимающе закивал.
– Я вас там со всеми и познакомлю!
– Вот и хорошо! – согласился гроза преступного мира. – Ладно, спи. Утро вечера мудренее
Майор, отечески похлопав молодого человека по плечу, сказал:
– Я из тебя сделаю человека! Хочешь ты, не хочешь, а в кино сниматься будешь, и на главных ролях. Я в тебя верю. Верю!
Шелковников благодарно посмотрел вслед участковому, прорвавшемуся в полутьме к выходу, и стал устраиваться на своем матраце. Луна светила в чердачное окно, пели вокруг его лица комары, ночная прохлада пробирала кости под пиджаком так, что будущий артист поплотнее натянул на себя две газеты, которыми накрывался, чтобы в тепле уютнее помечтать о будущих ролях в кинематографе Он думал не о Недобежкине. а о Дюкове
– Дюков, даром что мент, а меня понимает. Может, менты и артисты душой похожи? Неужели я не снимусь в кино?